Лагерь на озере чикомасов - [17]

– Обязательно поймаем, Федя, – подтвердил я. – Теперь, да не поймать!

Федя улыбнулся и полез за пазуху.

– Ну, а вот это, я думаю, будет вам интересно…

Мы увидели маленького, покрытого чёрным пухом цыплёнка.

– Хорош?

Юра вскрикнул:

– Коростелёк! Дергачишка!

Федя посадил птенца на землю, но дергачишка моментально, быстро, как мышь, побежал. Его мог поймать только Юра.

– Как хоть его изловил-то? – спросил он Федю.

– Понимаешь, иду сейчас по лугу, вдруг как выскочит у меня из-под ног птица и, не поднимаясь, сразу в кукурузу. Я даже оторопел. Потом смотрю, а эти, чёрненькие, как мыши, улепётывают кто куда. Да ещё и пищат. Ну, я одного сцапал всё-таки.

– Это же большая редкость! Их очень трудно поймать. А этого я живьём привезу. Хоть папа посмотрит.

Юра всё ещё не мог оторваться от своего коростелька.

– Ну ты, король перепелов! – со смехом сказал Боря. – Будешь рыбачить?

– Нет, надо зарисовать вот этого типа, – указал Юра на чёрненького птенца.

Мы с Борей взяли удочки и отправились на озеро.

– Итак, до вечера, – попрощался с нами Федя. – Давайте рыбачьте. А что потом будет – увидим.

В ЗАСАДЕ

Поздно вечером явился Федя. Видно, он собрался ждать браконьеров до утра: надел тёплую ватную куртку и сапоги. Я бросился вперёд, чтобы указывать дорогу, но Федя остановил:

– Подожди, Ваня… Надо решить, кто же останется около лодки?

– А зачем?

– Кто-нибудь из браконьеров обязательно придёт за лодкой, и надо, чтобы у нас тоже был кто-то здесь. Как только лодка отчалит, надо дать сигнал.

– А какой сигнал давать? – спросил Юра.

– Главное, чтобы не было подозрительно. Ну крик ночной птицы, что ли…

– А вот такой хорош будет? – Юра отвернулся и, зажав пальцами нос, дунул.

Мы услышали, как над озером прокатился страшный крик: «и-прумб! и-прумб!»

– Очень хорошо! – воскликнул Федя. – Здесь водится выпь. Точь-в-точь так кричит. Значит, Юра, ты и будешь следить за лодкой. Как только закричишь выпью, мы будет знать, что браконьеры пришли.

Мы оставили Юру в камышах около лодки. Он неожиданно засмеялся:

– Остался один, как выпь на болоте…

С большим трудом я отыскал сеть, и мы легли недалеко от неё за ивовым кустарником. Ночь в июне короткая. Мы изредка перешёптывались, отбивались от комаров и всё время прислушивались. Вдруг я услышал такой же звук, как накануне, – стук о лодку.

– Тс-с!

Федя тоже что-то услышал. В тот же миг с той стороны до нас докатился крик выпи:

– И-прумб!

И потом снова:

– И-прумб!

Федя чуть приподнялся и стал смотреть на тот берег.

– Сядь, Федя, сядь!

Это Боря теребил Федю за куртку и показывал рукой вдоль берега. По берегу шли двое. Они поравнялись с нами, и мы услышали разговор.

– Кто это так крикнул? – вполголоса басом спросил один.

– Водяной выпью кричит, с лешим переговаривается, – захихикал второй.

– Нет, в самом деле? – снова спросил бас.

– Чудак, не знаешь, что ли? Водяной бык. По-учёному – выпь. Где у тебя сеть-то?

– Ищу, – снова ответил бас. – Вот верёвка. Ну, давай тащи.

Мы услышали, как ритмично заплескалась вода, – браконьеры вытаскивали сеть.

– Смотри, какой! Кило на пять будет…

– Тащи, тебе говорят…

– Да не тащится. Зацепилась, однако.

– Гриша, посмотри, – потихоньку взывал тот, который хихикал. – Где-то зацепилась. Вот чёрт, не слышит…

– Молчунов! – гаркнул басом второй.

– Ты потише, – остановил его первый, он, должно быть, был главным. – Чего доброго, услышат эти городские…

Мы увидели на тёмной воде что-то вроде лодки, крутившейся на одном месте. Потом кто-то выругался, и чёрный предмет поплыл к берегу. Из лодки выпрыгнул человек, и неизвестные все втроём потянули сеть. Мы услышали, как тяжёлые рыбы зашлёпали о корзину.

– Федя, – прошептал я и подтолкнул его.

– Тс-с! – приложил он палец к губам.

Мы выждали, пока рыбу не побросали в лодку. Двое тихо погнали её по озеру. Третий стал удаляться берегом.

– Тихонько, за мной! – приказал Федя.

Глядя на него, пригнувшись, мы шли за браконьером. В кустах стояла запряжённая в телегу лошадь. Неизвестные подтянули лодку к берегу и стали корзинами выгружать рыбу.

– Скорей, скорей! – торопил один из них. – Светать начинает…

В это время Федя поднялся с земли и, как мне показалось, крикнул во всё горло:

– А ну, граждане, стойте!

Браконьеры опешили. Один побежал к камышам, но остановился, когда Федя крикнул:

– Не бегай, Молчунов… Всё равно приметили…

Второй кинулся к лошади, но там уже стоял и держал её под уздцы человек, которого я сразу узнал по голосу:

– Нет, сатана, не уедешь! Ах ты, пёс тебя возьми! На колхозной лошади безобразничать?

– Стой! – закричал откуда-то Юра. – Стой, стрелять буду!

– Ишь, сатана, ещё и вожжи отнимать вздумал!

Мы с Федей подошли к телеге.

– А, это ты, Хлюстов, – проговорил Федя. – Ну что ж, придётся тебе отвечать…

Мне и Боре он велел ехать за сетью. Мы сели в лодку, нашли сеть, сложили её на решётчатый подножник и доставили к повозке.

Уже начинало светать. На востоке разгорелась бледно-розовая полоса зари: там словно раздувал кто-то угли – полосы горели всё ярче. В бледном свете всё выглядело смутным. Ненастоящими казались озеро, подёрнутое плотным туманом, камыши на берегу, браконьеры, топчущиеся у самой кромки воды. Высокий дядя с маленькой кепочкой на взлохмаченной голове (это был Хлюстов, тот самый, что приходил к нам спрашивать про корову) шептался о чём-то со своим широкоплечим напарником. Мокрый до пояса Молчунов, одетый почему-то в будёновку, боязливо водил головой из стороны в сторону и всё время повторял: