Ладья под пирамидой - [26]

На поперечных распорках по обоим бортам ладьи лежали длинные боковые доски — опоры палубного настила. На этих двух опорах лежали поперечные доски самой палубы; они были закреплены в пазах, но не намертво. В носовой части десять тонких столбиков поддерживали маленький балдахин или навес. Их капители представляли собой изящно вырезанные стилизованные бутоны, папируса, такие же, как на резных колоннах главного балдахина. Не совсем понятно, для чего предназначался этот навес. Чтобы оберегать от солнечного зноя изображения божества? А может быть, просто лоцмана? Или капитана, или его первого помощника, или еще кого-нибудь из команды? А может быть, под этим навесом сидел жрец, возглавлявший церемонию священного плавания?

Главная палубная каюта занимала всю кормовую часть ладьи и состояла из двенадцати деревянных экранов, или панелей, по пяти с каждого борта и по одной спереди и сзади. Двойная дверь с задвижкой изнутри вела со стороны носа ладьи в маленькую прихожую, и вторая аналогичная дверь отделяла прихожую от самой каюты. Внутри ее три деревянные колонны с пальметтами наверху, похожие на колонки тронного кресла царицы Хетепхерес, поддерживали центральную опору крыши каюты. Еще одна дверь выходила в сторону кормы ладьи. Двери с носовой части в прихожую и вторая — в каюту были сдвинуты по отношению одна к другой, чтобы гребцы, которые стояли (или сидели?) на передней палубе, не могли заглянуть внутрь. Внутри каюты жарким летним днем, вероятно, царили влажная духота и полумрак. Кроме дверей, здесь не было никаких иллюминаторов или других отверстий для вентиляции. Однако, по утверждению Хаджи Ахмеда, на корабле имелось одно весьма хитроумное приспособление для вентиляции каюты: она была окружена колоннадой из тридцати шести колонн с такими же капителями в виде бутонов папируса, которые поддерживали тонкие поперечные планки, находившиеся примерно в пятнадцати сантиметрах над крышей каюты. Хаджа Ахмед полагает, что этот легкий каркас поддерживал вторую кровлю скорее всего из камышовых циновок с ярким геометрическим узором, подобную — тем, что часто изображаются над лодками на стенных росписях более позднего периода. Если эти циновки постоянно поливали речной водой, они играли роль пусть первобытного, но весьма эффективного кондиционера, создавая путем испарения слой охлажденного воздуха между этой кровлей и каютой. Навес из циновок простирался не только над самой каютой, но и над носовой частью палубы ладьи, прикрывая гребцов от лучей палящего летнего солнца.

На Царской ладье насчитывается пять пар гребных весел на передней палубе, длиной примерно от шести с половиной до восьми с половиной метров, и еще два рулевых весла на корме, длиной чуть более шести с половиной метров. Лайонел Кассон, тщательно изучивший древние суда Средиземноморского бассейна, полагает, что ладьи подобного типа вообще тянули на буксире другие лодки, а гребные и рулевые весла Царской ладьи служили главным образом для того, чтобы удерживать се на избранном курсе. Это вполне возможный вариант, ибо, как мы увидим позднее, при веслах на подобных судах находились вовсе не матросы, а лица, исполнявшие более важные роли в ритуальном обряде.

Так или иначе, Хадже Ахмеду пришлось пять раз собирать огромную ладью, прежде чем ее поместили в музее близ Великой пирамиды Хеопса. Первая полная реконструкция была завершена в 1968 году, через десять лет после того, как началась работа с подлинными, древними частями корабля. Из-за того что сразу не удалось решить вопрос о местоположении музея, Царскую ладью разбирали и снова собирали еще много раз. Хаджа Ахмед уверен, что последняя, пятая реконструкция — самая удачная. Под конец он сумел сократить сроки сборки с почти двух лет до трех месяцев, настолько он освоился со всеми составными частями гигантской головоломки.

Собранная Царская ладья имеет 43,4 метра в длину и 5,9 метра в самой широкой части корпуса. Ее глубина, измеренная по вертикали от верхнего палубного настила до середины нижнего стрингера днища, то есть в самом широком месте, равняется 1,78 метра. Максимальная осадка судна в этом месте составляет 1,48 метра, водоизмещение — около 45 тонн. На воде доски корпуса разбухали, веревочные связки туго натягивались, и ладья превращалась в прочное, гибкое и водонепроницаемое судно. Корабль со сшитыми встык досками корпуса кажется на первый взгляд необычным, однако в действительности до недавнего времени это был типичный способ постройки морских судов по всему Арабскому заливу и во всех портовых городах Индийского океана. Сегодня эта традиция постепенно уходит в прошлое, хотя некоторые образцы подобных судов все еще можно встретить в таких портах, как Дафар. Но когда-то «сшитые» корабли широко использовались для оживленной морской торговли с Китаем и доходили от Арабского залива до Кантона, Фучжоу и других южнокитайских портов. Лайонелл Кассон указывает, что античные историки знали «сшитые» корабли: это были самые древние, примитивные суда Средиземноморья. Например, Вергилий описывает, как Эней переправлялся через Стикс на «сшитом челне».