Ладья под пирамидой - [25]

Одной из интереснейших особенностей Царской ладьи был способ крепления форштевня и ахтерштевня в форме пучков папируса к самому корпусу судна. На кораблях викингов и других североевропейских судах отдельные носовые и кормовые части, порой изысканные и грациозные, крепились непосредственно к килю корабля, но у Царской ладьи не было киля, а потому штевни в виде пучков папируса, очевидно, состыковывались с досками корпуса. Хаджа Ахмед сразу же пришел к такому заключению, когда заметил двойные, довольно длинные и заостренные наподобие наконечников копий доски, уложенные в противоположных концах корабельной траншеи, там, где должны были находиться нос и корма ладьи. Такое расположение этих парных досок навело его на мысль, что они каким-то образом связывали декоративные штевни с корпусом Царской ладьи. Это было гениальной догадкой, блестящим примером интуиции, потому что оба штевня точно состыковались с заостренными досками, выступавшими из корпуса. Высокий форштевень и ахтерштевень, загибавшийся вперед, оказались необычайно тяжелыми, однако удивительная система крепления не только удерживала их на носу и корме, но и придавали прочность всему корпусу ладьи.

Интересно, что, если бы мы убрали с Царской ладьи эти носовое и кормовое украшения, перед нами оказалась бы обыкновенная речная барка для перевозки пассажиров, с обрубленным носом и кормой, подобная тем, которые строились на верфи вельможи Ти, изображенной на великолепных рельефах в его гробнице. (О ней еще пойдет речь в шестой главе.) Но может быть, там изображена не простая лодка, а погребальная ладья для мумии самого вельможи Ти и рабочие просто не успели придать ей традиционную форму челна из стеблей папируса? В любом случае напрашивается один вывод: во времена V династии в Египте уже не строили специальных погребальных судов, а скорее всего придавали облик ритуальных челнов из стеблей папируса обыкновенным речным баркам.

Итак, великолепный корабль обретал свой облик, вновь возвращался к жизни. Доски его корпуса ставились на прежние места и буквально сшивались простым, но весьма эффективным способом двойной связки (сверху и снизу) веревочными стежками, стягивающими доски корпуса достаточно плотно, и в то же время оставляли им некоторую подвижность, особенно важную в случае перегрузки. Трудно перечислить, каким испытаниям подвергается корпус корабля. Ему приходится противостоять ветру, течениям, волнам, перегрузкам и при этом сохранять свою маневренность.

Хотя Царская ладья и не подвергалась современным испытаниям, но, во всяком случае, ее корпус был гораздо прочнее, чем это требовалось от ритуальной погребальной барки. Изнутри он напоминал гладкую, вытянутую в длину скорлупу. Верхние и нижние веревочные стежки связок не выступали над поверхностью, потому что V-образные щели для них были прорезаны не насквозь, а лишь в верхней части кедровых досок, толщиной 13–14 сантиметров. Как в костюме первоклассного портного, эти стежки скрывались внутри одеяния судна. Только когда носовую и кормовую части ладьи пришлось связывать с центральной частью корпуса, оказалось, что веревочные связи выведены наружу, но и здесь над узлами крепились вогнутые прямоугольные дощечки, которые скрывали эти узлы. Из-за неизбежной деформации огромных досок корпуса между ними образовались щели, однако, когда Царская ладья была только построена, никто снаружи не смог бы увидеть, как скреплены эти части судна. Внутри корпуса была ошеломляющая мешанина всевозможных деталей, и лишь самое внимательное изучение позволило понять их назначение.

Стрингеры, или нижние продольные доски, примыкавшие к днищу судна, а также доски обшивки корпуса состояли из трех частей, а бортовые — из двух. Между этими нижними досками и бортовыми крепились с каждой стороны три дополнительные доски обшивки, которые перекрывали щели корпуса. Таким образом, каждый борт ладьи состоял из одиннадцати продольных досок — стрингеров. Сквозь все эти доски проходила одна веревочная связь, удерживавшая многочисленные части корпуса.

Все доски соединялись на концах S-образными затворами и состыковывались встык, что обеспечивало ладье прочность и водонепроницаемость. По современной терминологии кораблестроителей, доски Царской ладьи были соединены по принципу обшивки испанских каравелл, одна к одной, а не внахлест, когда одна доска заходит на другую.

Помимо веревочных стяжек доски корпуса Царской ладьи соединялись по длине деревянными клиньями-замками, расположенными на разных расстояниях. Внутри корпуса поверх выступов над продольными досками — стрингерами в местах их стыковки стояли длинные тонкие поперечные крепления, полукруглые в сечении, а поскольку они были связаны с корпусом изнутри веревочными стежками, конопатить эти соединения не было надобности. И с обоих концов ладьи торчали уже упомянутые выше заостренные, как наконечники копий, доски, связанные с настилом днища и боковыми досками обшивки; к ним крепились штевни в виде пучков папируса.

Шестнадцать поперечных опор, или бимсов, массивных изогнутых распорок, каждая вырезанная из целого кедрового ствола, были вставлены внутрь корпуса и связаны с его досками, укрепляя тем самым каркас Царской ладьи. С бимсами были связаны ряды из семи подпорок с раздвоенными концами, которые, в свою очередь, поддерживали длинный стрингер, или доску днища, проходящего посередине судна. Этот стрингер обеспечивал продольную прочность корпуса в дополнение к сорока шести поперечным балкам, или распоркам, скрепленным со стрингером пазами через равные промежутки. Концы этих распорок входят в пазы бортовых досок обшивки обеих сторон ладьи. Одна из этих распорок, расположенная спереди средней части корпуса, была гораздо толще и шире других, и Бьёрн Ландстрём предположил, что к ней, видимо, крепилась раздвоенная книзу мачта. Однако никаких следов этой мачты или каких-либо иных предметов парусного снаряжения в корабельной траншее не обнаружено.