Ладья под пирамидой - [27]

В современном Египте уже нет «сшитых» судов. И сегодня трудно сказать, был этот способ типичным для всех древних корабелов Египта или использовался в исключительных случаях, для постройки таких роскошных и специфических судов, как Царская ладья. Точно так же мы не знаем, сохранилась эта традиция до поздних времен или была характерна только для судов эпохи Древнего царства. Как это бывает со всеми великими археологическими открытиями, Царская ладья поставила столько вопросов, что ответить на них, возможно, удастся лишь после новых аналогичных находок, да и то вряд ли. И в то же время в процессе восстановления Царской ладьи мы узнали о кораблях и технологии судостроения в древнем Египте гораздо больше, чем знали до сих пор.

Глава шестая Суда и судостроение в эпоху Древнего царства

Спустился я к морю, и вот — судно: сто двадцать локтей в длину и сорок в ширину и сто двадцать моряков из Египта. Озирают ли они небо, озирают ли землю — сердца их неустрашимее, чем у льва. И возвещают они бурю до прихода ее и грозу до наступления ее[9].

От Вавилона до страны Пунт

Так начинается повествование, рассказанное потерпевшим крушение моряком, о шторме, гибели судна и о чудесном спасении благодаря золотому дракону с лазуритовыми бровями, — восточная сказка, достойная самого Синдбада-морехода.

К тому времени, когда была впервые записана эта «Сказка потерпевшего кораблекрушение», очевидно в эпоху XII–XIII династий, то есть в начале II тысячелетия до нашей эры, египтяне были мореходами по крайней мере уже в течение тысячи лет. Они доходили по Средиземному морю до Сирии и берегов Киликии, а по Красному — до Африканского Рога и за его пределы.

Из города-порта Коптоса, расположенного на Ниде чуть севернее Луксора, они пересекали восточную пустыню по традиционному и тем не менее весьма опасному пути через вади Хаммамат, где многие из них оставили свои имена или записи на придорожных утесах, и доходили до портового города Косеир на Красном море. Отсюда, из Косеира, начиналось уже настоящее плавание по морю: около 1300 миль вниз по Красному морю до земли Пунт, полулегендарной страны, которая, как считали, находилась где-то вблизи Баб-эль-Мандебского пролива, в нынешнем Сомали, и откуда с древнейших времен привозили в Египет золото, благовония, леопардовые шкуры, слоновую кость и черное дерево.

Среди египтологов давно уже идут споры: тащили древние египтяне суда волоком через гористую пустыню от Нила к Красному морю или доставляли их в Косеир в разобранном виде, а здесь уже собирали? Но возможен, конечно, и третий вариант: на не очень гостеприимном побережье Красного моря все же было достаточно древесины, чтобы строить морские торговые суда здесь.

Весьма своеобразная конструкция Царской ладьи, удивительное сочленение ее частей, позволявшее по мере надобности разбирать и собирать корабль, — все это является веским аргументом в пользу того предположения, что древние мореходы строили свои суда на верфях родной Нильской долины, затем разбирали их, перетаскивали по частям через пустыню в Косеир и здесь снова собирали для плавания дальше, на юг.

В любом случае торговые суда египтян на Красном море явно были меньше, проще, а возможно, и менее мореходны, чем Царская ладья Хеопса.

Однако независимо от цели их назначения — будь то легендарный Пунт или Восточное Средиземноморье — все древние египетские суда назывались «кораблями Библа». По-видимому, первые морские суда египтян вели торговлю с Библом — в течение тысячелетий главным центром Восточного Средиземноморья для эгейских, африканских и западноазиатских торговцев. Здесь они регулярно встречались для обмена сырьем и готовыми товарами. Археологические находки в самом Египте и на Сирийском побережье свидетельствуют о том, что торговые связи между долиной Нила и Сирией существовали еще в додинастический период, однако кто завязал их, сирийцы или египтяне, до сих пор остается неизвестным. «Корабли Библа» могли быть и египетскими судами, но возможно, они получили свое название потому, что сирийские торговцы строили их у себя в Библе и приводили в Египет с грузом кедра и других смолистых деревьев, которые так высоко ценились египтянами.

Ряд данных, по моему мнению, указывает на то, что инициаторами этой оживленной морской торговли были скорее все же египтяне, а не финикийцы. О финикийской морской торговле у нас почти нет сведений до конца бронзового века, в то время как нам известно, что египтяне уже свыше тысячи лет были опытными мореходами. И хотя древние жители Библа считались ловкими торговцами, они в отличие от своих потомков, финикийцев, основавших Карфаген, так никогда и не стали настоящими мореходами. И наконец, в торговле с Библом «наиболее заинтересованной стороной», как полагал У. А. Уард[10], был, конечно, Египет. Именно египтяне в первую очередь нуждались в драгоценной древесине и маслах, столь важных для их погребальных ритуалов. И хотя на это можно ответить, что сирийцы не менее нуждались в египетском золоте, юднако решающая инициатива в этом обмене исходила не от Сирии, а от Египта.

Находка кедрового дерева в додинастических погребениях Египта подтверждает, что торговля с Ливанским побережьем началась по крайней мере уже в конце IV тысячелетия до нашей эры. Эта торговля, по всей видимости, велась морем, потому что трудно себе представить, как египтяне, не знавшие колеса и не имевшие выносливых вьючных животных, могли перевозить древесину в большом количестве через труднопроходимые пустыни, населенные зачастую враждебными племенами. И даже если эта торговля с Библом на раннем этапе носила спорадический характер и связи были редкими, она предполагала наличие достаточно крупных, устойчивых и быстроходных судов. Из этого можно заключить, что египтяне имели такие суда по крайней мере уже в конце IV тысячелетия до нашей эры.