Лада - [7]

День шёл за днём, месяц за месяцем, год за годом. Дети росли, их родители старели. Когда Всемилу исполнилось шестнадцать, его взяли мальцом в дружину. Лада искренне радовалась за друга и, наплевав на насмешки подруг, продолжала бегать к нему домой или в дружинную избу. Всемил на смешки товарищей тоже внимания не обращал, а того кто Ладу оскорблять пытался — бил себя не жалея, не взирая на возраст и положение обидчика. Очень скоро дружинники привыкли к девочке и стали, как и остальные, воспринимать её как невесту Всемила, пусть ещё и маленькую. Всё свободное время Лада и Всемил проводили вместе. Иногда в компании друзей мальчишки, иногда просто вдвоём. Не смотря на все запреты и наказания они ещё несколько раз бегали к озеру на русалочьей неделе, в последний день осени, пробирались на кладбище, чтобы посмотреть как покойники из земли вылезают. Правда так ни разу ничего и не увидели, то ли ночь была выбрана не та, то ли место не подходило, но ребятам ни разу не повезло, и никто из могил при них не вылезал.

— Враки это всё, — заявил тогда Всемил. — Сказки для детишек малых.

— А вот и не скажи, — возражала Лада. — Просто нам не повезло. Может они не каждый раз вылезают. А может у нас жрец такой хороший что хоронит как надо и они упокаиваются навеки.

— Сказки, — возразил Всемил.

Лада спорить не стала, но и мнения своего не поменяла. И вообще‑то она была очень рада что ни один покойник своего места покинуть не решился, пусть уж лучше спят в земле спокойно.

Лада с Всемилом часто не сходились во мнениях, но никогда из‑за этого не ругались. Всемил бывало подшучивал над подругой из‑за чего‑нибудь, но девочка не обижалась. Она утешала себя тем что мужчинам надо чувствовать себя правыми, а женщина должна быть мудрой и лишний раз промолчать. И Лада очень старалась быть мудрой и не спорила.

— Лада, — Всемил ворвался в дом ювелира Яснокаменого без стука. — Здрасте, тётя Лебедь, здрасте, дядя Никита, — выпалил он. — Ладушка, меня в отряд что в Быстроград едет, берут.

— Да ты что? — ахнула Лада. — И ты поедешь? — с надеждой что Всемил скажет нет, спросила она.

— Конечно, поеду. Быстроград же, — восторженно сказал мальчишка, даже не заметив что Лада расстроилась. — Там же кентавры и дриады и говорят даже драконы.

— Не знала что мальцов в эту поездку берут, — Лебедь бросила быстрый взгляд на дочку, она‑то в отличие от Всемила, всё прекрасно видела и понимала.

— А меня в дружину переводят, — расцвёл Всемил. — Раньше всех. Воевода сказал я способный. К тому же Любомир тоже едет, так что решили что мне тоже можно. Дядя Никита, я Ладу заберу, ладно? К полуночи верну, обещаю.

— Уж верни, — усмехнулся Никита.

— Глупостей не наделай, — тихо сказала дочери Лебедь. — Он через годик вернётся, тогда и успеется, а сейчас не спеши.

Лада только вздохнула и пошла переодеваться.

Ладе было уже пятнадцать, она ощущала себя взрослой девушкой, только вот почему‑то родители считали иначе. Некоторые подружки её уже с девичеством простились, а у них со Всемилом всё как‑то до этого не доходило. Но Лада и сама не особо рвалась с невинностью распроститься, а Всемил её берёг и опыта предпочитал набираться с другими не столь ему дорогими девицами.

Через месяц полсотни дружинников и Всемил в их числе, уехали в далёкий город Быстроград, в знак дружбы между князьями и для установления крепких дружеских отношений.

Лада тосковала, потом от Всемила пришло письмо и девочка перечитывала его каждый вечер. Потом пришло второе письмо, потом третье. Всемил писал часто и подробно, он описывал всё что было по дороге к Быстрограду, потом сам город и его чудеса. Одно из писем парня почти полностью было посвящено кентаврам, Всемил был от них в таком восторге, что просто не мог не поделиться им с лучшей подругой. Лада читала, радовалась или печалилась вместе с Всемилом и тут же садилась писать ответ. Она писала ему о последних городских новостях и сплетнях, об отце, потому что дядька Слав сам писем писать не любил. Но потом письма стали приходить всё реже, не до того стало Всемилу. А после стало ясно что через год дружинники не вернутся. Лада совсем затосковала. Так прошёл ещё год.

* * *

— Дружинники из Быстрограда возвращаются, — крикнул посланный из дружинной избы малец и тут же убежал дальше новость сообщать.

— Батюшка Небо, — Лада уронила тесто, которое месила и всплеснула руками, образовав вокруг себя облачко из муки. — Всемил возвращается.

— Беги уже, — улыбнулась ей служанка Лета. — Столько ведь ждала.

— Спасибо, — Лада вытерла руки о передник, и поспешила к себе в комнату. Там она сменила платье, переплела косу, критически осмотрела себя в зеркале. Отражение девушку вполне устроило, и она побежала к городским воротам.

Пятьдесят дружинников гордо восседая на конях, въезжали в город. Их встречали радостными криками и цветами. Лада глазами нашла Всемила и прижала руки к сердцу. Какой же он стал. Возмужал, окреп, а красавец какой. Тут Всемил подругу заметил и счастливо ей заулыбался. Когда старшина отряда дал приказ спешиться, и разойтись, Лада бросилась на шею другу.

— Ладушка, — Всемил закружил подругу. — Какая же ты стала. Дай я на тебя посмотрю, — он отстранился на расстояние вытянутой руки. — Ох, хороша. Небось всем мужикам в городе голову вскружила?