Лада - [6]

— Тебе поцелуй сейчас отдать или потом? — спросила она, чтобы сменить тему. — Ну что ты ржёшь? Любомир, прекрати.

— Потом отдашь, — всё ещё смеялся парень. — Вот подрастёшь немного и отдашь.

— Просто я не люблю в долгу оставаться, — Лада отвернулась, задрав носик.

— А я целоваться со взрослыми девками предпочитаю, — возразил Любомир. — Вот повзрослеешь, я с тебя должок и потребую.

— Если не забудешь, — хмыкнула девочка. — Я напоминать не стану.

— Я не забуду, — улыбнулся Любомир. — Вроде заварилась трава, давай сливать.

Пока отвар переливали да остужали, пришёл лекарь. Всемила измазали мазями, напоили отварами, а Славу в очередной раз вычитали за жестокость.

— Лебедь, ну что ж вы всё из меня деспота делаете. Ну перестарался малость. Ну так и он не тарелку разбил и не курицу соседскую раздавил. Ты вон Ладу тоже выпорола.

Лада опустила закатанный рукав рубашки, прикрывая след от хворостины на руке.

— Меру все же знать надо, — тихо сказала женщина, уводя Слава за локоть из комнаты. — Ты же не хочешь чтобы мальчишка из дому сбежал?

— Конечно не хочу.

— Жениться тебе надо, дядька Слав, — заявила Лада, спускавшаяся вслед за взрослыми.

— Тебя не спросили, — Лебедь усмехнулась. — Пойди дружку своему воды принеси, пусть у кровати стоит, проснётся, пить захочет.

— Угу, — Лада перепрыгнула через оставшиеся ступеньки и по–хозяйски принялась выбирать кувшин, а потом и вовсе отправила Любомира за водой, тот, как ни странно, подчинился не споря.

Когда Лебедь и Лада ушли, Слав сходил проведать младшего сына. Тот тревожно спал, постанывая во сне.

— Хорошо что Лада настырная такая, — тихо сказал он, спустившись вниз. — Что она тебе пообещала за то чтобы ты её наверх пустил?

— Да много чего, под конец поцеловать пообещала, — Любомир улыбнулся.

— О, против этого даже я бы не устоял, — Слав тоже слабо улыбнулся, впервые за вечер. — И как?

— Что как?

— Поцелуй получил?

— Нет, конечно, она же ещё ребёнок. Я ей возврат долга отсрочил.

— Тоже дело, только смотри, потом и Всемил тоже вырастет, вряд ли ему понравится, что его подругу другой целует. Хорошая девка будет, лучшей жены Всемилу и не пожелаешь. Ищи себе такую же.

— Десятилетнюю? — насмешливо уточнил Любомир.

— Такую же боевую, которая за тебя горой встанет, ежели что. Через шесть лет зашлю к Никите сватов, поженим их, и будет у меня наконец‑то дочка.

— Может мы с Ратибором раньше женимся. Или ты нас уже вообще со счетов списал?

— Ратибора списал, — Слав вздохнул. — Ему уж третий десяток, а девки у него на последнем месте.

— Зато дружинник он отменный, — возразил Любомир. — Гордиться таким сыном надо.

— А я и горжусь, но всё должно быть поровну. На службе — служи, а вне службы — жизнь свою не прожигай, а строй как положено. А у него одна служба на уме. Как мать умерла, так вообще из дружинной избы не вылезает. Ты таким не будь, Любомир, — попросил он сына, и было в голосе Слава столько отчаяния, что Любомиру стало жаль отца.

Тут сверху что‑то упало и раздался крик Всемила. Слав бросился в комнату сына. Оказалось что во сне Всемил упал с кровати и теперь сидел на полу и плакал от боли, а ещё больше от стыда.

— Ну что ты, Всемилушка, — Слав аккуратно поднял сына и уложил в кровать.

— Как дитё малое, — Всемил отчаянно тёр глаза, надеясь что ни отец, ни брат слёз его не заметили.

— И взрослые бывает падают, — утешал его отец, гладя по непослушным золотистым волосам. — Дружинники знаешь иногда как с полатей летают? У–у–у, особливо когда устанут сильно или болеют. Ты прости меня, Всемилушка, — тихо попросил он. — Просто испугался я за тебя. Опасные они, русалки.

— Ничего они не опасные, — буркнул мальчишка. — Вон парни наши к ним ходили и не просто посмотреть, между прочим.

— Глупый ты ещё, — вздохнул Слав. — Русалки они силу жизненную тянут. Вот не приди к озеру эти идиоты, они вас бы наши и что тогда? Русалки и так людей чуют, а уж в русалочью неделю… Послушай своего старика, Всемил, живые девки куда лучше русалок.

— Ты сам к русалкам ходил? — догадался мальчишка.

— Когда‑то ходил, — вздохнув, признался мужчина. — Утром меня на руках друзья приносили, и я потом несколько недель встать не мог, пока силы не вернулись. Не стоит то удовольствие таких жертв. Не повторяй моих ошибок. Были случаи когда от озера мужики не возвращались, до смерти их залюбливали русалки.

Всемил хотел было возразить что Мирон довольно резво от русалки уходил, но потом вспомнил второго парня, который после любви с лоскотухой лежать под ёлкой остался.

— И Ладу ведь за собой потащил, — продолжал Слав. — Случись что, погибли бы оба. Ты её защищал бы, она бы без тебя убегать не стала. А тебе Ладу беречь надо, она же девочка, — он потрепал сына по волосам.

— А я и берегу, — буркнул Всемил.

Слав горько усмехнулся, поправил мальчику подушку, подставил стул к кровати, чтобы Всемил снова упасть не мог, и пошёл вниз. Он сидел и смотрел в тёмное окно, а потом понял, что ему ужасно хочется самому сейчас пойти к озеру. Слав даже встал, но у двери тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, ему нельзя. Отгулял он своё. Сейчас у него сыновья, и его долг вырастить их достойными людьми. Мужчина с тоской посмотрел на тёмную улицу, закрыл дверь и пошёл спать. Боги были добры к нему, за недополученное удовольствие они наградили Слава прекрасными снами, где русалки были краше некуда, вода тёплой, ласки нежнейшими, а любовь русалочья совершенно безобидной, сил не отнимающей.