Черт знает, где…
Джаг очнулся черт знает, где, когда солнце было уже высоко. Голова страшно болела от жуткого похмелья. Оказалось, что он уснул в дровнике. Память о вчерашнем дне как отрезало. Почему он так нажрался, понять Джаг не мог.
Настроение было скверным. Постепенно приходило осознание того, что ночевал он вовсе не в своем дровнике. Об этом он догадался, когда увидел во дворе пристально смотрящую на него старуху.
— Эй, мадам, где я нахожусь? — хрипло рявкнул Джаг, вылезая из под дров, под которыми он сегодня спал.
— В дровнике моем, вестимо, — проскрипела бабка. — Ух ты гад такой! Поганец, окоянный, негодяй! Как буянил вчера! Весь люд по деревне перебудил.
— Ах ты карга! — огрызнулся Джаг, вставая. — Я и так понял, что я в дровнике! Я спрашиваю, что это за место?
— Демон! Прокляну! Прокляну!
— Кого ты проклянешь, кляча? Я тебе дам, «прокляну»! — Джаг замахнулся кулаком: — А ну, говори, что за место? Далеко до города?
— Деревня Рыжий сад. А до городу час на лошади. Каков негодяй, а…
— Премного благодарен, — рыкнул Джаг.
Отряхнув синий с золотом офицерский мундир, он широким шагом двинулся мимо старухи на выход со двора.
— Приношу извинения за неудобства.
Пешком до города выходило часа три-четыре. Как он здесь оказался, Джаг не имел ни малейшего представления. Но зная себя, не нужно было долго думать над возможными исходами вчерашнего вечера.
Пил Джаг, сколько себя помнил, всегда без меры, пока не потемнеет в глазах. Но на этом попойки никогда не заканчивались. Изредка, когда кто-то оттащит его домой и закроет на ключ, привязав еще и для верности за руку к кровати — тогда и только тогда происшествий не случалось. В остальных случаях… Джаг мрачно сплюнул, представляя себе темную мешанину из драк, разбоя, вандализма и дьявол знает, чего еще.
В груди начал появляться неприятный холодок.
— Только бы не убил никого, — негромко произнес Джаг свои мысли вслух. Меч Джага был на привычном месте, в ножнах на поясе. Последовав волнующей до мурашек догадке, Джаг тут же обнажил клинок.
Чистый. Крови нет.
Значит, повезло — с облегчением подумал Джаг. — Хотя, это еще ничего не гарантирует. Но уже немного обнадеживает.
Деревня Рыжий сад представляла собой несколько косых халуп вдоль дороги. Таких, наполовину вымерших деревушек, в Авантии не перечесть. Полтора десятка домов и едва ли не меньше жителей — не удивительно, что никто не встретился на пути. Хотя боковое зрение порой выхватывало острожно наблюдающие за ним тени в темных провалах за окошками. Здесь его боялись.
И правильно. Когда я пьяный — уж лучше меня сторонись…
Джаг уже миновал дома и шагал по пыльной колее, изо всех сил пытаясь припомнить, что происходило вчера ночью.
Он хорошо помнил только то, как под вечер вывалился из дома, уже весьма не трезвый, и намерений своих припомнить никак не мог. Зато он помнил, что сегодня последний день его побывки и до захода солнца нужно было явиться в порт и попасть на борт судна Каландор, которое отплывало на острова Малой Цепи завтра с рассветом. А дальше Джаг вместе со своей морской десантной бригадой проведет год в колониях, на острове Муйянка в составе городского гарнизона губернатора Стрента.
Вчера Джаг полагал, что как проснется, сразу отправится искать свой корабль. Занять хорошее место, познакомиться с кем-нибудь из команды и из таких же аванских солдат, которые едут с ним в колонии. Теперь было очевидно, что многого в своем плане он не учел. Хорошо было бы попасть на корабль к вечеру. Идти-то еще далеко. И чертово похмелье совсем убивает. Бутылка грога сейчас была бы как нельзя кстати.
Дорога обещала быть долгой и скучной, а из спутников рядом будут только головная боль, пересохшее горло, тошнота и беспокоящая неизвестность по поводу того, как много он вчера накуролесил. Джаг уже готов был отдаться на растерзание несущимся по кругу в его голове мыслям о том, какие ужасы он мог учинить в винном беспамятстве, как вдруг из за холма послышалось лошадиное ржание.
Если верхом, то до города всего час, — вспомнились Джагу слова старухи. Ноги понесли его быстрее.
Странная, граничащая с безумием, идея поймать лошадь, тем не менее, выглядела вполне верной в похмельном сознании.
Свернув с дороги, Джаг бегом поднялся на холм. Отсюда было отлично видно поле внизу, покрытое колышущимися на ветру покровами желтого зверобоя с островками бледно-розового бодяка. На фоне пестроты прелестно выделялась парочка оборванцев, которые захомутали черную кобылу и куда-то ее вели. Вернее, пытались. Кобыла явно была против. Джаг быстро направился к ним.
Оба были смуглолицыми, темноволосыми. Носили безрукавки на голое тело. На груди у одного была наколка в виде колеса с надписями на централитянском на каждой спице.
Чавалы, понял Джаг. Гребаные скотоложцы и ворюги.
Эти двое тоже увидели Джага. Но что-то в нем их очень насторожило.
Ага, — подумал он, доставая меч. — Теперь-то все ясно.
Сталь выпрыгнула из ножен с приятным звоном.
— А ну стоять на месте, конокрады вонючие! — заорал он, прибавляя ходу.
Чавал это не на шутку напугало. Они бросились наутек, но лошадь, которую они пытались вести, как и прежде, совсем не собиралась так просто расставаться со свободой. Один чавал убежал далеко вперед, но, обернувшись, заметил, что второй никак не может справиться с конем, и поспешил на выручку.
