Квадратное время - [13]
Однако полдюжины писем-просьб к следователю остались без всякого ответа! Как и несколько жалоб в вышестоящие инстанции…
Несмотря на это, я не особенно волновался – происходящее по-прежнему напоминало навороченный квест, и в глубине души я пребывал в полной уверенности, что в липовом насквозь деле «скаута Обухова» рано или поздно следствие или суд разберутся, а меня – выпустят.
Все же двадцать седьмой год – совсем не тридцать седьмой, я твердо помнил из учебников, что в это время никаких особых репрессий не происходило. Наоборот, на воле – разгар НЭПа, в многочисленных кабаках и ресторанах вполне свободно жируют с ананасами и рябчиками самые настоящие буржуи, живут и работают многочисленные специалисты, открыты представительства иностранных компаний, зарубежные журналисты, как говорят, совершенно свободно ездят по стране.
Особенно меня успокаивал тот факт, что никто не выбивал из меня самого главного, королевского доказательства, которое постоянно фигурировало в книгах и учебниках про громкие процессы конца тридцатых годов, а именно – собственноручно написанного и подписанного признания вины. Если уж знаменитых большевиков мордовали ради этой малости смертным боем, до кровавых клякс на страницах протоколов, то меня-то точно не пощадят…
Разумеется, если кому-то на самом деле нужно сделать из меня Обухова. А если нет, то придется просто ждать, пока чертовски неповоротливая чекистская бюрократия не обнаружит полного отсутствия улик и любых иных доказательств да не выпихнет меня обратно на промерзшие улицы Петербурга…
Но дни шли, и я все больше втягивался в тюремную жизнь, тем более что у меня нашлось чем занять свободное время. А именно – учебой. И ведь было чему! Редкий из моих соседей-заключенных не говорил свободно на двух, трех, а то и более языках. Мой же университетский английский, который я ранее полагал очень неплохим, на поверку оказался до неприличия ужасен.
За повышение образовательного уровня «изобретательного вьюноши со странными фантазиями о будущем в голове» с великим рвением взялся чудесный человек, профессор филологии Кривач-Неманец – седой как лунь, но сохранивший блестящий разум чех лет семидесяти пяти. До тюрьмы он служил переводчиком в комиссариате иностранных дел, поэтому обвинялся в шпионаже в пользу международной буржуазии – всей сразу, надо полагать. По части языков он был экстраординарный специалист: бегло говорил на нескольких десятках, включая китайский, японский, турецкий и, естественно, все существующие европейские. Мне стоило большого труда убедить эдакого полиглота, что кроме шлифовки наречия Шекспира мой бедный мозг сможет вместить в себя максимум немецкий и французский. Он-то по доброте душевной готовился преподавать вдобавок к ним греческий и латынь, чтобы вышло «не хуже, чем в старой доброй гимназии»{29}.
Все равно мало не показалось: профессор подговорил сокамерников, и более со мной на родном языке никто не разговаривал. Книг на русском читать не давали, разве что газеты, глаза бы мои их не видели. Какая там вялость? Какое безразличие? Мелкая тюремная суета – очередь к шкафу с посудой, к котлу с кашей – все ненужное, глупое и досадное шло за отдых. Вечерние лекции и минимальная физкультура воспринимались как настоящий праздник. Зато прогресс в обучении не сравнить с университетским: более-менее общаться с сокамерниками на иностранном языке я начал уже к лету, а к зиме мог похвастаться свободным английским, очень недурным французским и сносным немецким. Ближе к новому тысяча девятьсот двадцать восьмому году я всерьез начал подумывать прихватить чуток испанского, но…
Перемены в советских тюрьмах, как правило, внезапны и пессимистичны. Хотя надо признать, в годовщину моего провала в прошлое вечер начинался вполне весело и беззаботно. Случилась неожиданно бурная перепалка на «языке любви» между паном Феликсом – обычно чрезвычайно учтивым и опрятным польским ксендзом, умудрявшимся поддерживать в достойном состоянии свою обносившуюся сутану, – и отцом Михаилом, примерно столь же скромным и аккуратным православным священником. Кто бы мог подумать, что они разругаются чуть не до пошлой драки? И все из-за предков, как оказалось, бившихся смертным боем во времена Польского восстания!
Весело разнимали, а потом увещевали всей камерой.
Затем мы провожали на волю Штерна, австрийского подданного. Еще в тысяча девятьсот двадцать третьем году он и двое товарищей заключили с одним из петроградских заводов годовой договор в качестве специалистов по лакировке кожи. Хотя условия в СССР им не понравились сразу, все же обязательства они исполнили честно и сполна. Но продлить договорные отношения отказались, и… всех троих посадили в Шпалерку, сказав, что выпустят, когда они подпишут новый контракт. Сдаваться строптивые иностранные подданные не хотели, извернулись и поставили в известность австрийского консула. Он вступился, но только за двоих, а третьего – еврея по национальности – оставил выпутываться самого. Так Штерн оказался забытым в камере на целых три года! И вот теперь сокамерники из тех куркулей, кто получал из дома передачи, собирали «иностранцу» хоть какую-то одежду взамен его старой, давно истлевшей.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
В иной мир уходят воины разных эпох и разных народов. Но уйти в иной мир, это не значит умереть. Каждый кто попадает в этот мир, продолжает жить, сражаться, любить, ненавидеть и делать все то, к чему он привык. Хотя со многим необычным и непривычным, тоже придется столкнуться.Африканец с копьем, спецназовец с автоматом, мушкетер со шпагой, индеец с томагавком, неандерталец с дубиной, русич с мечом или викинг с боевым топором, Любой из этих воинов может оказаться здесь как плечом к плечу, так и лицом к лицу.Всем тем, кто любит захватывающий сюжет, приключения, юмор, узнать что-то новое об обрядах, преданиях, суевериях и воинских традициях разных эпох и народов, будет интересно почитать «Хроники острова магов».
Потерял сознаание, проснулся... девочкой в 60-х годах. Ничего о взрослой жизни не помню, живу обыкновенной жизнью школьницы. Рассказ основан на личных воспоминаниях автора.
Семнадцатилетняя Этта Спенсер не подозревала, что ее виртуозное, на грани фантастики владение скрипкой – часть скрытых мистических способностей. Внезапно пробудившееся в ней магическое наследие отбрасывает девушку на сотни лет в прошлое. Напуганная и растерянная, Этта оказывается в 1776 году и в самой гуще морского сражения.Ее спасает молодой капитан, который должен доставить девушку к загадочному семейству Айронвуд, настолько могущественному, что им оказалось под силу похитить Этту из ее времени. Но зачем?.
Виртуальная реальность – зона бесконечной свободы. В самом деле, какие могут быть запреты, если даже гибель чревата лишь потерей опыта и вылетом в главное меню? Убийство ближнего давно престало быть преступлением и превратилось в развлечение. Но перегибать палку всё же не стоит – иначе за твоей головой отправят тёмного странника. Неофициально…
Древняя легенда и мистическое место — что может быть привлекательнее? Так думала и Елена, отправляясь в дорогу за очередной интересной историей, но миф оказался правдой. Другой мир не распахнул навстречу приветливые объятья, а попытался уничтожить. Можно ли выжить там, где всё с ног на голову и, как в сказках, по дорогам гуляют ведари и ведьмы?
Иногда для того, чтобы полностью изменить свою жизнь, достаточно просто поехать в путешествие и снова стать студенткой. Юлии предстоит освоить Погодную магию. Но этого недостаточно, чтобы стать счастливой. Описания природы, приключения, новые герои. В книге использованы реальные туристические маршруты (Москва, Ямал), мифы и легенды северных народов, пантеон богов народов Севера и Карелии.
Бойтесь желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться. Некогда обычный человек в веке двадцать первом и ставший титулованным аристократом и офицером пограничной стражи в веке девятнадцатом, Александр проверил истинность этого утверждения на себе. Поначалу он просто очень хотел выжить в чужом для него времени и мире. Потом – жить нормально, не экономя скудное жалованье корнета-пограничника. Затем появилось еще одно желание, другое, третье… и как-то так вышло, что теперь, на шестом году новой жизни, он – оружейный магнат, изобретатель, успешный фабрикант и обладатель миллионного состояния.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…