Курортное убийство - [70]
После этого Дюпен направился к отелю. Кадег не позвонил, значит, Андре Пеннек еще не приехал. Собственно, это нисколько не удивило комиссара, он уже успел понять, что за фрукт этот Пеннек. У Дюпена было много забот и помимо этого. Прежде всего надо будет лично доложить префекту о статье в «Фигаро». Дюпен очень живо представлял себе этот нелицеприятный разговор. «Как могло случиться, что какие-то праздношатающиеся журналисты знают о ходе расследования больше, чем я? – спросит префект. – Каким профессионализмом должны отличаться действия полиции, если о них пишут статьи в массовых газетах?» Да, это дело с Гогеном, конечно, получит огласку, а он, Дюпен, все эти последние дни явно «недостаточно информировал» префекта о ходе расследования. Ох уж эта номенклатура! Все как всегда. Однако Дюпен был страшно доволен, что сегодня все это его ничуть не волновало, ну ни капельки. Все эти дела вдруг стали ему абсолютно безразличны. Он не хотел, да, пожалуй, и не мог о них думать.
Кадег стоял у входа в отель и внимательно вглядывался в темноту ночи.
– Господин Пеннек так и не приехал, несмотря на нашу договоренность.
– Этим мы займемся завтра, Кадег, а сейчас все пойдем спать.
– Что?
– Вы не ослышались. Сейчас мы все пойдем спать.
– Но…
– Завтра, Кадег, все завтра. Доброй ночи.
Кадег хотел было возразить, но, видимо, он и сам настолько устал, что сил на протест у него уже не было.
– Хорошо, господин комиссар. Я сейчас позвоню на мобильный господину Пеннеку и сообщу о нашем решении.
– Бросьте, Кадег. Я сам позвоню ему утром.
– Он может подумать, что для нас это не важно…
– Он увидит, что для нас важно, увидит.
– Хорошо, я только возьму свои вещи.
Кадег направился к стойке, и Дюпен последовал за ним.
– Вы знаете о маленькой комнатке, рядом с номером Пеннека на втором этаже, о комнатке, в которой он хранил свой архив и пару картин?
– Да, конечно.
Дюпен задумался.
– Впрочем, нет. Нет, все завтра. На сегодня хватит.
Было видно, что Кадег испытывает большое облегчение.
– Я уже иду, господин комиссар. Сегодня дежурит Монтнер.
– Монтнер?
– Да, это полицейский из Понт-Авена, товарищ Боннека и Аржваэлига.
– Отлично.
– Доброй ночи.
Они вышли из отеля и разошлись – Кадег повернул направо, Дюпен – налево.
Около половины первого Дюпен припарковал свой «ситроен» на узкой улице недалеко от дома. Большая стоянка, на которой он обычно оставлял машину, была огорожена в связи с завтрашним карнавалом. По улочке Дюпен прошел к набережной. Его дом был слева. Остановившись у мощной стены, обрамлявшей новый город, Дюпен долго смотрел в бесконечную черноту ночной Атлантики. На западе был виден маяк на Овечьем острове – Иль-Гленан, – луч которого быстро, но солидно и без спешки вращался, чертя круги в ночном небе.
Через четверть часа Дюпен крепко спал.
День четвертый
Дюпен заказал третью чашку кофе. Первые две не возымели на него никакого действия. Комиссар чувствовал себя усталым как собака. На ногах он уже целый час, а было только четверть восьмого. Не помог даже свежий утренний бриз, продувший его по пути в «Адмирал». Дюпен проснулся в половине четвертого утра, да так и не смог снова уснуть. То странное чувство, которое им вновь овладело, заставляло его снова и снова прокручивать в голове все разговоры вчерашнего дня. Он что-то пропустил. Пару раз он был, кажется, готов ухватить истину за хвост, но в последний момент она ускользала. Дюпен ненавидел такие ситуации.
К тому же еще эта страшная, свинцовая усталость, да еще и злость. «Фигаро» и в самом деле напечатала статью, и довольно большую. «Сенсация: найден неизвестный Гоген!» – гласил заголовок на первой полосе. «Больше ста лет эта никем не замеченная картина провисела на стене в ресторане» – это был подзаголовок. Дальше следовало несколько строк краткого изложения всей истории, а за подробностями читателя отсылали на третью страницу. Половина третьей страницы была занята интервью с Шарлем Соре и его фотографией, а другая половина – более подробным изложением истории знаменитой картины и ее крупной репродукцией. Интересны были акценты, расставленные Шарлем Соре в его рассказе. Естественно, только ему одному, Шарлю Соре, мир обязан этим великим открытием. Владелец одной провинциальной гостиницы – прямо это не говорилось, но явно подразумевалось – держал провисевшую сто лет на стене его ресторана картину, не имея, собственно, никакого представления о ее истинной ценности. Из-за такой преступной халатности картина подвергалась опасности повреждения. Естественно, что теперь «мы нашли главное из всех творений Гогена и, возможно, одну из самых значимых картин в истории мировой живописи».
Читать все это было невероятно противно. Соре рассказал и о том, как увидел картину в отеле. О том, что, вероятно, «она сыграла какую-то роль в убийстве хозяина гостиницы, владельца картины». Редактор оставил этот пассаж, однако не стал углубляться в дальнейшие подробности. «Проводится полицейское расследование». Это лапидарное высказывание газета не комментировала. Об убийстве Луака Пеннека в статье и интервью не было ни слова.
Событие стало достоянием гласности. Дюпен заметил, как при его появлении начали оживленно шушукаться между собой посетители «Адмирала», но комиссар настолько устал, что решил не обращать на это внимания. Жирар, естественно, тоже прочитал статью, но сказал лишь: «Ну и дела!» – здороваясь с Дюпеном, и «Ничего, все будет нормально», подавая первую чашку кофе.
«Париж, набережная Орфевр, 36» — адрес парижской криминальной полиции благодаря романам Жоржа Сименона знаком русскому читателю ничуть не хуже, чем «Петровка, 38».В захватывающем детективе Ф. Молэ «Седьмая жертва» набережная Орфевр вновь на повестке дня. Во-первых, роман получил престижную премию Quai des Оrfèvres, которую присуждает жюри, составленное из экспертов по уголовным делам, а вручает лично префект Парижской полиции, а во-вторых, деятельность подразделений этой самой полиции описана в романе на редкость компетентно.38-летнему комиссару полиции Нико Сирски брошен вызов.
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
На севере Италии, в заросшем сорняками поле, находят изуродованный труп. Расследование, как водится, поручают комиссару венецианской полиции Гвидо Брунетти. Обнаруженное рядом с трупом кольцо позволяет опознать убитого — это недавно похищенный отпрыск древнего аристократического рода. Чтобы разобраться в том, что послужило причиной смерти молодого наследника огромного состояния, Брунетти должен разузнать все о его семье и занятиях. Открывающаяся картина повергает бывалого комиссара в шок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В маленьком канадском городке Алгонкин-Бей — воплощении провинциальной тишины и спокойствия — учащаются самоубийства. Несчастье не обходит стороной и семью детектива Джона Кардинала: его обожаемая супруга Кэтрин бросается вниз с крыши высотного дома, оставив мужу прощальную записку. Казалось бы, давнее психическое заболевание жены должно было бы подготовить Кардинала к подобному исходу. Но Кардинал не верит, что его нежная и любящая Кэтрин, столько лет мужественно сражавшаяся с болезнью, способна была причинить ему и их дочери Келли такую нестерпимую боль…Перевод с английского Алексея Капанадзе.
Майор Пол Шерман – герой романа, являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.
В разгар зимнего сезона известный альпийский курорт внезапно превратился в арену опасных, пугающих событий.Начало положено загадочной смертью датского горнолыжника во время прыжка с трамплина.Несчастный случай? Но почему один из свидетелей упорно твердит, что слышал выстрел? Ведь погибший явно не был застрелен…Городок лихорадочно обсуждает случившееся, а гаупткомиссар уголовной полиции Еннервайн начинает расследование. Его бригаде необходимо разорвать цепь таинственных происшествий, неразрывно связанных с анонимными сообщениями.
Вот она, настоящая Бавария: изумрудные луга, высокие горы, упитанные коровы, преуспевающие молочные хозяйства. Здесь все счастливы и довольны жизнью, и даже полицейского комиссара Клуфтингера больше всего заботят затейливые немецкие блюда, которые отлично готовит его супруга, и игра на барабане в деревенском оркестре. Но однажды прямо к неторопливому семейному ужину комиссара подоспело известие о загадочной гибели работника большого молокозавода. Кто же решился нарушить баварскую идиллию? Комиссар начинает расследование и скоро понимает: стандартные методы здесь не подходят.
Во время идиллического концерта фортепианной музыки на дорогом альпийском курорте из-под потолка зрительного зала падает человек.Он гибнет сам и убивает того, на кого столь неожиданно свалился.Гаупткомиссар уголовной полиции Еннервайн начинает расследование. Его бригаде необходимо выяснить, что же произошло.Нелепое самоубийство?Трагический и смешной несчастный случай?Или двойное убийство?Пресса изощряется в черном юморе, прежде скучавшие местные жители теперь смакуют детали происшествия за кружкой пива.