Курортное убийство - [67]

– Чем вы можете обосновать это смехотворное подозрение? – срываясь на крик, язвительно поинтересовался Бовуа.

Этот вопрос развеселил Дюпена.

– Кто знает, может быть, вы – владелец обеих копий и задумали ловкую махинацию. Вы украли картину, а потом сочинили историю о копии, которую вы подменили другой копией.

Впервые за время разговора Бовуа растерялся и даже начал заикаться.

– Но… это же абсурд. Ничего более абсурдного я не слышал ни разу в жизни.

Теперь заговорил Риваль:

– Если даже мы отвлечемся от других подозрений, то останется взлом и проникновение в отель – а это отнюдь не пустяк, господин Бовуа. Вы разбили окно ресторана, весьма профессионально в него проникли и собирались похитить картину стоимостью сорок миллионов евро.

Дюпен был несказанно рад этому дополнению Риваля. Бовуа не думал о взломе, озаботившись в первую очередь моральным аспектом дела.

– Это же смехотворно, инспектор. Что я, собственно говоря, сделал? У меня здесь ничего нет, кроме этой дешевой, ничего не стоящей копии. В чем здесь преступление? Попытка хищения в особо крупном размере?

– Но все же, господин Бовуа, где вы были прошлой ночью и где вы были в ночь с четверга на пятницу?

– Я не желаю отвечать на эти вопросы.

– Это, разумеется, ваше право, господин Бовуа. Вы можете пригласить адвоката.

– Я непременно это сделаю. Это совершенно гнусное, подлое обвинение. Я, конечно, знал и раньше, что полиции порой недостает тонкости чутья, но не думал, что до такой степени…

– Инспектор Риваль проводит вас в Кемпер, в префектуру. Я хочу дать делу законный ход, – мрачно произнес Дюпен.

– Вы это серьезно, господин комиссар?

– Вполне серьезно, господин Бовуа. Странно, что вы в этом сомневаетесь.

Дюпен резко отвернулся от Бовуа. Ему захотелось немедленно уйти отсюда.

– Риваль, вызывайте машину.

Он не оборачиваясь вышел на лестницу.

– Господин комиссар, это отягчающее…

– Я прошу вас как можно скорее вызвать машину, Риваль. Это не должно тянуться до бесконечности.

Дюпен все еще слышал приглушенные ругательства Бовуа, когда поднялся по лестнице наверх, открыл тяжелую дверь и вышел на улицу.

Солнце уже скрылось за холмами, окрасив небо в темно-розовый цвет. За день Дюпен страшно устал. Но, самое главное, он пока не знал, чего хочет добиться от Бовуа. Во всяком случае, сейчас, после всех этих невероятных событий. Какой же отвратительный, тошнотворный тип! Впрочем, это было не важно. Узнал ли он наконец всю правду? Или Бовуа попытался всучить ему грубо сработанную фальшивую историю, чтобы замаскировать ею другую – настоящую историю? Бовуа выполнял священную миссию и ради этого был готов ловчить и изворачиваться. В этом деле все было не так, как казалось на первый взгляд. Это было правилом. Самое ужасное – это всеобщее упорство. Самое главное сейчас – это понять, что дело может принять любой, самый неожиданный поворот, поэтому мыслить надо было широко, без шор. У убийцы была копия, копия, сделанная через несколько лет после создания оригинала, копия, о которой никто не сказал Дюпену. Но с другой стороны, он же никого о ней и не спрашивал. Самостоятельно же никто ему о ней не рассказал. Никто.

Дюпену снова не давало покоя то же темное, невнятное и неуловимое ощущение, и возникло оно после сегодняшних разговоров. Что-то здесь не сходилось и не клеилось. Дюпен, как ни пытался, не мог понять, что же так его беспокоит. Может быть, все дело в калейдоскопе неожиданных событий, может быть, он просто обессилел? Дюпен по-прежнему ощущал сильный голод – он действительно не успел как следует поесть у Делона.

Дюпен не пошел к «Сентралю» прямой дорогой, а, пройдя мимо галереи, свернул направо, поднялся по лестнице и пошел к отелю по узким дорожкам, петлявшим по склонам холмов. По дороге он листал блокнот, отчего пару раз едва не упал, споткнувшись о камни. Но и в блокноте он не нашел ничего, что хотя бы отчасти прояснило запутанную ситуацию. Он позвонил Кадегу и рассказал, что произошло (впрочем, на Кадега все это не произвело особого впечатления). К Ривалю отправили полицейскую машину из Понт-Авена. За рулем был Боннек. Так что сейчас Бовуа едет в Кемпер. Там он скорее всего заговорит.

Кадег коротко рассказал о последних событиях. Мадам Лажу опознала в Шарле Соре человека, которого она видела разговаривавшим с Пеннеком у входа в отель. Андре Пеннек, несмотря на все усилия Кадега – а Кадег умел проявлять бульдожье упорство, – так и не смог назвать точное время, когда он вернется из Ренна в Понт-Авен. Его задерживали неотложные «служебные дела». Кадег сказал Пеннеку, что полицейские будут ждать его возвращения в отеле, полагая, что до полуночи он все-таки приедет. Выслушав инспектора, Дюпен поручил ему к завтрашнему дню выяснить с точностью до минуты, что делал Андре Пеннек во время своего пребывания в Ренне. Потом Кадег сообщил, что Дюпена ждет мадам Кассель, но не смог сказать, о чем она хочет поговорить.

Дюпену было необходимо хотя бы немного побыть одному, и он несколько минут постоял на берегу тихой гавани, глядя на покачивающиеся на воде лодки, смутные очертания которых едва виднелись в сумерках. Постояв на берегу, Дюпен отправился в отель. Там он коротко поговорил с Кадегом и поднялся по лестнице на второй этаж. Мадам Кассель сидела в кафе для завтраков, на том же стуле, что и утром. Дюпену показалось, что она находится здесь уже не первый день.