Курдский национализм. История и современность - [7]
По мнению указанных представителей модернистской школы, возникновение национализма, как концепта, относится к XVIII веку, когда расширение и развитие книгопечатания и активный обмен информацией между людьми постепенно привели к тому, что крестьяне, которые чувствовали до этого свою солидарность скорее, с соседями по деревне, нежели с городской аристократией, отгороженной от него еще и знанием письменной грамотности, теперь, наряду с элитами, аристократией рассматривались, как некое единое сообщество. Однако а этой точкой зрения не согласен швейцарский историк Каспар Хирши, который в своей работе «Истоки национализма» (2012), ссылаясь на опыт жителей Швейцарской конфедерации, отвергает геллнеровский тезис о замкнутости аграрных обществ в «преднациональный» период. Согласно мнению Хирши, в позднесредневековой Европе существовали мобильные социальные группы: торговцы, дипломаты, знать, путешественники, исследователи. Так, в Европе в XVIII–XIX веках социальные, общественные структуры стали приходить в движение, потоки бывших крестьян устремлялись в города, которые становились центрами промышленного производства. В Европе землячества не были приспособлены для жизни городов и поэтому связь с прежними солидарностями отходила здесь на второй план.
Впрочем, для курдского национализма это не является характерным явлением: в конце XIX века жизнь городов Османской империи, и в первую очередь, Стамбула не могла лишить курдов их племенной привязанности, на которую опирались первые курдские национальные агитаторы. Причин этому несколько. Так, в этот период характерным для курдов было отсутствие не только универсального, но и любого другого светского образования, что являлась одной из причин, способствовавших вызреванию этнического партикуляризма, поддерживаемого националистически ориентированными шейхами и национальными агитаторами, которые проявлялись в курдской среде в формирующихся промышленных городских центрах в начале XX века. С развитием же образования речь может идти о солидарности между людьми, которые учились на одних и тех же книгах и говорили на одном языке, и которая заменяла солидарность людей, выросших в одной деревне.
Цитированный выше Хирши отмечает в своей работе неправоту модернистских концепций о том, что любой национализм стремится к установлению собственного национального государства, то есть такого государства, где политические границы совпадают с культурными. Тезис Хирши заключается в том, что национализм действительно возник в Европе в позднем средневековье, но в первую очередь как результат борьбы политических элит и «протонациональных» образований (подобно курдским мирликам Османской империи середины XIX века), каждое из которых стремилось стать империей, но не могло ею быть, так как сдерживалось борьбой конкурентов. При этом сама политическая власть трансформировалась в соревнование сообществ, организованных на основе абстрактных культурных символов, а борьба над максимально большими территориями трансформировалась под воздействием конкуренции в соревнование культур за доминирование на какой-либо конкретной территории, что, собственно, и называется национализмом. Вскрыв, таким образом, антагонистический характер национализма, Хирши хотел показать, что национализм это, по сути, продукт соперничества элит на определенной территории, разделенных различными этно-культурными и политическими символами и определенным характером политических манифестаций своих требований.
Современный материалистический подход к определению феномена национализма во многом сформировался благодаря усилиям Эрнеста Геллнера, который видел причину его актуализации в обществе по мере его капиталистического развития, как инструмента реализации экономической и политической власти. Наряду с этим другими исследователями, например, М.С. Лазаревым, одной из основных причин актуализации национального самосознания обычно отмечается та или иная форма социального неравенства между отдельными этническими группами в конкретной стране, что, по мнению ущемленной в правах группы, ведет к несправедливому распределению благ и ресурсов, в том числе и такого важного ресурса, как политическая власть в стране. Однако пока доподлинно не выделено тех факторов, которые влияют на переход таких групп к активной стадии противостояния с центральной властью, которая, по их мнению, действуя в интересах узкоэтнического партикуляризма, препятствует справедливому распределению ресурсов или ограничивает такую группу в использовании или даже манифестации своих культурных прав. Формирование национализма в мультикультурной среде, которой являлась Османская империя, происходило с учетом различных специфик отдельного этнического сообщества, входившего в его состав.
Так, роль аристократии в пропаганде курдского национализма в начале XX века, была чрезвычайно велика. Именно потомки некогда могущественного курдского бея Бедирхана в начале XX века поддерживали издания в Стамбуле и Каире курдских газет и журналов, а также стремились оказывать всяческую поддержку первым курдским кружкам и просветительским организациям. Этот процесс во многом соотносится с тезисом Геллнера, согласно которому, «если раньше аристократия стремилась удержать свою власть, дистанцируясь от неграмотного крестьянства, то в эпоху доминирования буржуазии, как властной группы, именно распространение образования, универсализированных стандартов на наиболее широкие слои населения становится основой стабильности зарождающейся социальной системы, именуемой нацией».
