Купавна - [25]

Он нахмурился:

— Не понимаю, чем она тебе приглянулась?

— Нежностью и… белой тишиной.

— Добавлю: когда была в пеленках.

Он ошеломил меня.

— Нельзя не поклоняться красоте, — возразил я.

— Вижу, ты относишься к тем особам, которые влюбляются с первого взгляда, — сказал он не без подковырки.

— Ничего в том не нахожу плохого.

Он послал меня ко всем чертям.

— Прости, пожалуйста, — сникая, постарался я все же погасить вспышку в себе. — Агриппина Дмитриевна ни одного дурного словечка не молвила, ни о чем не заикнулась даже, а ты к ней, что лютый враг… В то же время не равнодушен, как я заметил, к святой Светлане. Да в ней сам сатана сидит… Крутена, кокетка.

— Понятия у тебя нету о людях. Заметил ты в ней никчемные мелочи, а самого главного не уловил. Ведь она — человек дела!

У меня не было оснований возразить ему. Более того, обе женщины в одинаковой мере вызвали во мне симпатию к ним. Тем не менее я принял сторону Агриппины Дмитриевны лишь потому, что продолжал мысленно видеть ее, словно взывающей о какой-то крайне необходимой помощи.

— Припомни, как она тебя отбрила насчет клада, — продолжал Градов. — Признайся, ты подумал, что черненькая, подарив тебе пару василечков, возмечтала о тебе?.. Да, да! А где ее клад? В книгах, в работе с ними. О, такие люди нужны здесь.

— И ты это понял с первого взгляда? Не ошибаешься ли?

— Никак нет, потому как успел приглядеться.

— Еще бы! И она пригляделась к тебе и в библиотеку позвала, — подтрунил я.

— Не тебя, а меня именно. Что, выкусил?

— Послушай и ты, Дружба, не кипятись. Все-то ты увидел, а не заметил, что черноволосая использовала протеже Агриппины Дмитриевны, чтобы оказаться здесь на работе. Уже одно это свидетельствует о нехорошем. С помощью блата порядочный человек не идет к своему кладу.

Градов перед самым моим лицом замахал пятерней левой руки.

— Этот колхоз, куда мы с тобой приехали, слышь, многие принимают за клад. Не так просто устроиться здесь на работу, не каждого берут.

— Значит, не обошлось без доброго сердца Агриппины Дмитриевны, — стоял я на своем.

— Не доброе сердце, а что-то свое, какой-то личный интерес! — разъярился Градов. — Хищная женщина. Дидимозоида!.. Поганый нарост на дереве добра. Западня, отродье…

Он бы еще сыпал и сыпал.

— Ого-го! — оборвал я его. — Да это у тебя, право, вроде от того самого… Шкредухи… Смешно, но не весело.

Дружба побледнел. Что толкнуло меня пальнуть в него таким зарядом? Безусловно, я хватил через край. Но, к моему удивлению, он нашел в себе собранность и выдержку. Я сумел оценить, чего это ему стоило, искренне попросил простить меня. Лицо его засветилось загадочной улыбкой.

— Председатель моего родного здешнего колхоза Свирид Карпович Цырулик — замечательный человек. Зря говорят, будто добрая слава лежит, а худая бежит. Тут — наоборот, о его добрых делах давно говорит вся округа, чего нельзя сказать об этой самой твоей добросердечной красавице. Ну, к примеру, хотя бы такое… Заболел у нас один человек. Кости так ломило — никакого сладу с болью найти не мог. Узнал о том Свирид Карпович, пообещал помочь. Но время шло, а никакой помощи. Подумал тот человек: забыл о нем Цырулик или просто тая сболтнул. И вдруг приезжает председатель на машине и увозит больного к знаменитому доктору в Одессу. Потом путевку в грязелечебницу на Голую Пристань достал, а потом… Словом, поставил Цырулик того человека на ноги.

— Кто же он?

— Наезжает тут одна личность, — уклончиво ответил Градов.

— Может, родственник…

— Тоже сказал! О себе говорю.

Я спохватился: Градов превозносит какого-то Цырулика за проявленную заботу о нем, но какое это имеет отношение к приглянувшейся мне светловолосой незнакомке? И я мог бы вновь задраться, но он, словно перехватив мои мысли, предупредил:

— Слушай, слушай дальше!.. Мне ли одному помог Свирид Карпович? Нет, о его делах надо книгу писать… Окрест фашисты все селения разрушили и пожгли. В первые послевоенные годы переизбирались председатели, а люди продолжали жить в землянках — на месте пожарищ, многие искали работу в городе. Но вот пришел Свирид Карпович — умница, ученый, счет каждому колоску повел. И начал он, представь себе, с восстановления той самой старой школы, в которой мне, до войны еще, довелось учиться. «Не за то взялся!» — ощерились некоторые людишки. Да Свирид Карпович я бровью не повел. А что ж, прежде ребят надо учить — кадры готовить. Наука — всему голова. Вот какую он повел стратегию. С того и двинулось строительство. Придем в село, увидишь: не село — город вырос. Не какие-нибудь домишки — хоромы. Недавно бассейн отгрохали с фонтанами, благо что Славутич под боком!.. Было и так: говорили, мол, куда же еще торить путь молодежи, как не от села к городу? Однако наши молодые люди к родному селу повернулись лицом. И самое главное, что сделал этот человек, — повлиял на сознание людей. Как же, вокруг землянки, а детишкам, смотри, — школа!.. Не сидится Свириду Карповичу на месте, как, бывало, тому самому дедушке Лепетюхину. Наглядно показал Цырулик, как надо руководить. Ну, известно, доброе дело переимчиво. Подтягиваться стали и остальные вокруг. Так-то!