Культуры городов - [93]
Более того, будучи перспективным проектом, MetroTech включил в себя собственный торговый комплекс и фуд-корт с кафе, кулинарией, цветочным, магазином подарков и пекарней Au Bon Pain – набор, который можно обнаружить и в центре Манхэттена, и в окраинном торговом центре. Все это часть покупательского опыта на массовом рынке с его широким предложением по умеренным ценам, чистым дизайном, светлым деревом и на всю страну известными марками и названиями, которые по-прежнему имеют мало отношения к Фултон-стрит. Посреди комплекса MetroTech устроен дворик с тремя аллеями – так называемый Миртовый променад. А в двух кварталах от этого оазиса, в квартале многоквартирных домов на Миртовой авеню, в магазинах продают марихуану. Говорят, что некоторые работники офисов ходят туда «умиротвориться», получая не предусмотренный планировщиками кросс-культурный покупательский опыт.
Действительно, формы коммерции, процветающие на Фултон-стрит и вокруг, контрастируют и с образом БИРРа как проводника цивилизованности, и с новыми офисными зданиями, которыми начиная с 1970-х постепенно застроили Центральный Бруклин. На одном конце района – на Флэтбуш-авеню и Невинс-стрит – торговцы располагаются вдоль фасада здания энергетической компании Consolidated Edison. На одном столе разложены благовония и работы «Магомет говорит», «Как избежать падения Америки» и «Как питаться, чтобы выжить» проповедника Элайджи Мухаммада. (Продавец спросил Денни, моего белого ассистента с блокнотом: «У тебя чё, проблемы?») На следующем – сладости и свечи. Внутри здания – отделение коммерческого банка и магазин дешевых игрушек. Через улицу – закусочная KFС и магазин подарков «Ньябинги», где продается «народное искусство с родной земли».
За углом, на Ливингстон-стрит, в квартале от Фултон-молла, товар из магазинов выложен прямо на тротуаре, многие окна верхних этажей двух-трехэтажных домов завешаны надписями «Сдается». Два индуса стоят на входе в магазин тканей с деревянными линейками на страже выставленных на улицу двухметровых рулонов материи. При входе на небольшой крытый блошиный рынок Brooklyn Bargain Plaza по обе стороны стоят крупные мужчины в форме охранников. Корейские, афганские и чернокожие торговцы работают в ларьках, где стригут детей, делают пирсинг, продают африканскую одежду и модные в этих районах плохо сочетающиеся наряды. Вывеска J. K. Coffee Shop обтянута колючей проволокой. Старый магазин «МакКрори» «от 5 до 10 центов» закрылся в 1994 году, и теперь вход в здание, тянущееся через весь квартал до Фултон-молла, заколочен.
Основной арендатор торгового центра A&S занимает восемь связанных между собой зданий, построенных с 1885 по 1935 год. Магазин представляет собой архитектурную компиляцию из орнаментальных деталей с наслоениями последующих обновлений. И хотя это единственный магазин за пределами MetroTech, значительную часть посетителей которого составляют белые, прямо перед входом стоит лоток с афроцентристской литературой – трактатами, романами, историческими книгами, пособиями для самосовершенствования, а также стихами и эссе владельца лотка. Через дорогу расположен «У доктор Джей», где продаются кроссовки, джинсы и спортивная одежда – один из многих подобных магазинов. Витринами привлечение клиентов не ограничивается, у ювелирных и ломбардов стоят лоточники, люди пытаются продать какие-то вещи, которые они носят с собой в сумках. К моему ассистенту подошел мужчина, плечи которого были увешаны ремнями: «Десять баксов, дешевле не найдешь».
На Фултон-стрит возле крыла Флэтбуш расположено еще 15 магазинов. Большая часть – площадью 4 на 5 метров. В пяти из них продают ювелирные украшения, в одном – кроссовки, небольшой ларек торгует часами и гаджетами, есть еще парикмахерский салон, остальные же продают одежду для взрослых и детей, косметику. Работают там преимущественно афроамериканцы, а среди владельцев – пять корейцев, два иранца, два еврея (которые наняли черных управляющих), два итальянца, два афроамериканца и еще двое не ответили на вопрос о национальной принадлежности. Есть магазины, которые работают уже одиннадцать лет, другие только четыре месяца как открылись, в среднем же срок их деятельности примерно три года. Для половины владельцев это первый магазин. Половина же – первые владельцы магазина в своей семье.
Противоречивый образ Фултон-стрит формируется в бесконечных конфликтах относительно качества товаров в магазинах, политики местного БИРРа и непосредственно на улицах. Черные подростки, которых притягивает магия центра, чувствуют, что ни на Манхэттене, ни в пригородных моллах им не слишком рады, и они находят это очарование в Фултон-молле. Однако источники этого очарования – как в образе товарной формы, так и в расовом имидже – постоянно меняются. Из-за финансовой системы корпораций и конкуренции пригородных моллов центральные универмаги исчезли практически полностью. В попытке осуществить американскую мечту иммигранты становятся владельцами магазинов. Арабы настолько успешно управляют своими дешевыми магазинами на Фултон-стрит, что на заседаниях Общества развития Фултон-молла способны отражать атаки представителей MetroTech, стремящихся повысить качество товаров и услуг.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.
Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.