Культуры городов - [92]

Шрифт
Интервал
1986). Однако и финансовое положение последнего было весьма шатким. Являясь частью компании «Объединенные универмаги» (Federated Department Stores), A&S, как и многие крупные универмаги в основных американских городах, оказался на грани закрытия, когда «Объединенные универмаги» встали перед необходимостью выплачивать многомиллионные долги, явившиеся следствием выкупа контрольного пакета компании канадским предпринимателем Робертом Кампё, ради чего он выпустил спекулятивные высокодоходные акции. В 1989 году A&S даже вышел на манхэттенский рынок, став флагманским универмагом «вертикального» молла рядом с «Мэйсиз». Вместе с этим у A&S теперь было 18 универмагов на территории большого Нью-Йорка. И хотя совет директоров постоянно заявлял об особом статусе флагманского универмага в Фултон-молле, в 1995 году «Объединенные универмаги» приняли решение о слиянии всех 18 объектов A&S с другой розничной сетью, при этом флагманский универмаг в Бруклине был переименован в «Мэйсиз».


Илл. 29. Печальное влияние геттоизации: закрытие универмагов на Фултон-стрит, 1950—1990-е. 1950-е гг.


Илл. 30. Печальное влияние геттоизации: закрытие универмагов на Фултон-стрит, 1950—1990-е. 1960-е гг.


Илл. 31. Печальное влияние геттоизации: закрытие универмагов на Фултон-стрит. Конец 1970-х гг.


Илл. 32. Печальное влияние геттоизации: закрытие универмагов на Фултон-стрит, 1950—1990-е. Конец 1980-х гг.


Илл. 33. Печальное влияние геттоизации: закрытие универмагов на Фултон-стрит, 1950—1990-е. 1994 г.


Несмотря на слабые позиции корпоративных ритейлеров, количество иммигрантов в Бруклине только продолжало расти. Многие из них работали в Фултон-молле или рядом с ним, а также ходили туда за покупками. Это порождало постоянный спрос на товары, подходящие покупателям с низкими доходами, как работающим, так и безработным, а также иммигрантам с их специфическими вкусами и запросами. Помимо дисконтных и фабричных магазинов, некий журналист насчитал «39 магазинов женской одежды, 23 обувных, 32 точки быстрого питания, 30 ювелирных, 14 магазинов музыкальных систем и электроники, 4 отделения банков и целую россыпь всевозможных лавок» (Rangel 1986).

В то же самое время, городское правительство предпринимало отчаянные попытки заинтересовать частных девелоперов в строительстве комплекса MetroTech. Когда частный сектор принял инициативу в проектах реконструкции и развития от острова Элли, где высится статуя Свободы, до Таймс-сквер, конфликт вокрут Фултон-стрит стал смещаться в сторону споров о том, какие формы шопинга должны быть здесь представлены: известные бренды и национальные сети, рассчитанные на покупателей со средним доходом, или же магазины, предлагающие товары серого рынка со скидками и распродажами.

Когда в начале 1990-х годов открылись, наконец, первые помещения MetroTech, они оказали на район вокруг Фултон-стрит заметное визуальное влияние. Такие компании, как Brooklyn Union Gas, инвестиционная фирма Bear Stearns, Chase Manhattan Bank и Security Industries Automation Corporation, перевели сюда более 10 000 рабочих мест. Один только банк Chase перевел 6 000 сотрудников. Всем сотрудникам были предложены скидки и специальные вечера для шопинга в A&S. С одной стороны, компании, осевшие в MetroTech, запустили программы по найму и обучению местных жителей и использованию и расширению программ местных учебных заведений; с другой – служащие охранного предприятия Chase в форме стали патрулировать район вокруг MetroTech, включая железнодорожные станции и метро, а также посещать магазины в центре Бруклина.

Комплекс MetroTech мог как изолировать себя от центра Бруклина, так и наводнить Фултон-молл состоятельными покупателями. Chase запустил челночный рейс из своего офиса на Уолл-стрит, и многие живущие за городом работники предпочитали парковать машины там, а до MetroTech добираться не на метро, а на челночном автобусе. Были служащие, которые, не желая переводиться в Бруклин, вышли раньше срока на пенсию или попросили перевести их в другие отделения. Те же, кто переехал в MetroTech, – а это были главным образом белые, особенно в руководящем звене, боялись выйти на обед или за покупками на Фултон-стрит. Они заказывают обед с доставкой или покупают еду с разъезжающих по этажам лотков. Многие из работников высшего эшелона предпочитают после работы отдыхать в Саут-стрит-Сипорт, что в Нижнем Манхэттене. Служащие, которые все же ходят за покупками в Фултон-молл, немногим отличаются от обычных посетителей – это, как правило, живущие в Бруклине чернокожие или латиноамериканцы. Они работают мелкими клерками и секретарями и получают сравнительно мало.


Илл. 34. Карта символической экономики Бруклина (выборочно): здесь располагаются Фултон-молл, Сизарс-бэй-Базар, проводится парад стран Карибского бассейна


Илл. 35. Карта символической экономики Квинса (выборочно): здесь находятся азиатский и карибский торговые центры, ресторан «Нептун», блошиные рынки в помещении Q.P.’s и StoreWorld


Илл. 36. Новое место притяжения в Центральном Бруклине: план комплекса MertoTech. (Рисунок перепечатан из брошюры MertoTech)

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса

В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.

Пьесы

Пьесы. Фантастические и прозаические.

Краткая история пьянства от каменного века до наших дней. Что, где, когда и по какому поводу

История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.

Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.

Вторжение: Взгляд из России. Чехословакия, август 1968

Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.

Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия

Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике (сборник)

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.

Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.

Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.