Культуры городов - [76]
Завышенная оценка культурного капитала – в вопросах меню и интерьера, ориентированных на глобальную, космополитичную клиентуру, – может вынудить ресторан вернуться к уровню заведения для местных жителей. Тем не менее местные различия имеют значение при принятии решения, каким из культурных капиталов пользоваться. Владельцы ресторанов в Манхэттене и Квинсе играют разные роли в социальной и профессиональной среде. Владельцы из Квинса говорят о своих манхэттенских коллегах как об участниках беспощадной конкурентной гонки. Владельцы ресторанов в Квинсе охотнее помогают друг другу, в особенности если речь идет об одном квартале или торговой улице. В масштабах всего округа владельцы скорее обмениваются информацией, нежели скрывают сведения как секрет фирмы. Более того, учитывая рост интереса к еде в последние несколько лет, владелец ресторана может включиться в «просветительскую» деятельность, с помощью которой формируются вкусы близлежащего сообщества. Молодой владелец «Нептуна» пишет статьи в еженедельную районную газету, последняя была о питательной ценности рыбы. Это отчасти расширяет функции местного делового сообщества, отчасти – местную клиентуру ресторана. «Житель Квинса заказывает в манхэттенском ресторане буйволиное мясо, съедает и остается страшно доволен, но, закажи он то же самое здесь [в Астории], он обязательно найдет к чему придраться», – говорит Ларри.
Среди владельцев нашей выборки только Ли привлек инвестиционный капитал для открытия ресторана в Нью-Йорке из другой страны. Однако стремление сотрудников-иммигрантов сначала открыть собственный ресторан, а потом вернуться на родину говорит о важности отслеживания финансовых потоков из ресторанной индустрии США в другие страны.
Символическая экономика и мировая экономика
Результаты короткого полевого исследования можно воспринимать только как ориентировочные, о чем мне не устают напоминать мои студенты. Тем не менее наши интервью и наблюдения, сделанные в четырех нью-йоркских ресторанах, ставят важные для дальнейшего исследования вопросы: от макроэкономических последствий финансовых потоков, создающихся работающими в ресторанах иммигрантами, до микрокосмической роли услуг в создании всемирной культуры.
Рестораны не причисляют к важным объектам мировой экономики, какими считаются такие заметные производства, как автомобильные заводы или предприятия по разработке программного обеспечения. И все потому, что они не приводят к созданию крупного капитала. Однако туризм, частью которого являются рестораны, одна из крупнейших и быстро растущих индустрий. Более того, количество рабочих мест, географический охват происхождения работающих в этой сфере и общий объем денежных потоков, проходящих через рестораны, говорят о том, что ресторанный бизнес – это важнейшая международная экономическая деятельность, большая часть которой остается незадокументированной. Поскольку многие сотрудники трудятся здесь нелегально, эта часть экономики фактически не облагается налогами и находится вне системы социального страхования. Это, в свою очередь, может являться одной из причин бюджетного кризиса местного правительства, а также оказывать влияние на государственные программы по профессиональной переподготовке и социальному обеспечению. Более того, представляется интересным проследить за деятельностью формальных и неформальных учреждений, с помощью которых иммигранты вкладывают деньги и пересылают их на родину: Urgente Express, Western Union, South American Express, American Express, услуги по обналичиванию, туристические агентства, предоставляющие самые разнообразные услуги, и многие другие организации. Возможно, «теневой сектор» иммигрантов и их социальные связи имеют более важное экономическое значение, чем принято полагать.
Условия, в которых иммигранты трудятся в ресторанах, наводят на размышления о благосостоянии и будущем неквалифицированных иммигрантов. Нам необходимо получить более адекватное представление о влиянии такого рода работы на качество жизни иммигрантов, а также на более широкие слои населения. Весьма вероятно, что американское общество и городская экономика несут убытки от пренебрежения человеческим капиталом, вследствие того что квалифицированных и образованных иммигрантов нанимают на неквалифицированную работу как на вторичном, так и на неформальном рынке труда. Доступ иммигрантов к работе зависит как от социальных связей, так и от агентств, специализирующихся на нелегальном трудоустройстве непостоянных резидентов. Внутрицеховое продвижение, как видно из истории резчика салатов Хесуса и египетских совладельцев «Апертуры», зависит от приобретенных на работе личных связей. Все эти вопросы важны не только для отслеживания внутренних и международных денежных потоков, но и для понимания процесса вливания иммигрантов в ряды работающих.
У нас еще немало вопросов о природе трудоустройства и предпринимательства в ресторанном бизнесе. Возможности, предоставляемые представителям творческих профессий и иммигрантам, отчетливо разделяются по линии постоянного/временного трудоустройства, а также работы в зале и на кухне. При этом иммигрантские сообщества, создавшие успешный ресторанный бизнес, вынуждены, тем не менее, подстраиваться под перманентные изменения в трудовых ресурсах как внутри, так и за пределами своего сообщества. На примере китайского ресторана «Миа» мы отметили, как заведение уже отошло от принципа трудоустройства только этнических китайцев, взяв на работу официантов неазиатского происхождения как носителей определенной культуры. Через год после нашего полевого исследования владелец вывесил в окне объявление о приеме на работу дежурных по залу и официанток. Поинтересовавшись, мы узнали, что он открывает новый ресторан. Очевидно, он решил продолжить нанимать работников зала в обход этнических каналов, поскольку отклик на такое объявление в одной из нью-йоркских газет на китайском языке был бы куда больше. Этому может быть и другое объяснение, связанное с уровнем китайских иммигрантов, недавно прибывших в Нью-Йорк: ассоциация владельцев китайских ресторанов Нью-Йорка организовала курсы для новоприбывших китайских иммигрантов, поскольку в город приезжают люди, лишенные всякой квалификации (
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.
Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.