Культ некомпетентности - [20]

Если кандидаты будут баллотироваться по спискам и каждая область образует судебное ведомство, полностью состоящее из членов победившей партии, правосудие будет осуществляться везде одинаково, но о беспристрастности придется забыть.

Промежуточные схемы соединяют в себе недостатки обеих крайних. Если, например, определять судей по регионам, мировые и все остальные судьи, советники и председатели суда в Бретани будут все белые и все предвзято настроенные, а в Провансе — все синие и тоже предвзято настроенные. Разница, разумеется, будет, но она сведется лишь к разным оттенкам предвзятости.

Но это будущее, хотя не исключено, что и не такое уж далекое. Останемся в настоящем. Сегодня еще функционирует суд присяжных. Нравственная компетентность такого суда на должной высоте, но профессионализм — ниже всякой критики. Создается впечатление, что демократический режим вообще тяготеет к некомпетентности — не в одном, так в другом.

Суд присяжных полностью независим — независим от властей, независим от народа в самом прямом смысле слова. Суд присяжных представляет народ, но им не избирается и не стремится переизбраться, находя, что и одного срока более чем достаточно. При этом, однако, постоянно раздираемый двумя противоположными чувствами — жалостью и стремлением соблюсти закон, человеческой симпатией и желанием защитить общественный порядок, он одинаково подвержен влиянию словесных ухищрений адвоката и прокурора. Когда влияние этих последних уравновешивается, возникает оптимальная с нравственной точки зрения ситуация для принятия правильных решений.

Именно поэтому суд присяжных имеет такую давнюю традицию. В Афинах сходные функции выполнял суд гелиастов, более походивший на народное собрание, поскольку число членов его было очень велико.

В Риме, государстве с более упорядоченными институтами власти, претор назначал судей из граждан, которые решали, совершено преступление или нет, заплачены деньги или нет, приговор же выносили центумвиры.

В Англии суд присяжных существует и функционирует на протяжении столетий.

Столь различные народы с полным основанием сочли, что присяжные заседатели с моральной точки зрения находятся в наилучших условиях и способны судить объективно, то есть их нравственная компетентность высока, как ни у кого.

Всё это правильно. Вот только они ничего не смыслят в существе дела. Так, суд присяжных в Кот-д’Ор в ноябре 1909 года, рассматривая дело одного убийцы, объявил, что, во-первых, тот не наносил ударов, а во-вторых, нанесенные им удары вызвали летальный исход. На основании этого заявления пришлось вынести оправдательный приговор человеку, чья жестокость, никак себя не проявившая, привела к смерти жертвы. В том же ноябре 1909 года суд присяжных, разбирая дело Стейнейла, сделал заключение, из которого вытекало, что в доме Стейнейлов никого не убили и что мадам Стейнейл не является дочерью мадам Жапи. Если бы решение присяжных заседателей играло роль судебного постановления, оно, с одной стороны, привело бы к прекращению каких бы то ни было поисков убийц двух женщин, с другой — к невероятной путанице с точки зрения гражданского установления.

Однако решение присяжных заседателей не судебное постановление. Почему? Потому что законодатель предвидел возможность столь нелепых решений, то есть их вероятность предусматривалась. Практика показала, что эта вероятность чрезвычайно высока. Похоже, суд присяжных принимает решения, бросая кости, как тот славный судья у Рабле. Во дворце правосудия шутят, что с судом присяжных никогда не угадаешь, чем кончится дело. Можно подумать, что присяжные заседатели рассуждают по принципу: мы здесь люди случайные, пусть и решение наше будет случайным.

Известно, что Вольтер выступал за суд присяжных, уж больно он ненавидел судей своего времени — «Бузирисов», как он их называл. Однако со своей обычной непоследовательностью он и не пытался скрыть, больше того, неоднократно заявлял, что жители Абвиля и окрестностей, а равно и жители Тулузы и прилегающих областей единодушно как с цепи сорвались, нападая — одни на Лабара и Эталонда, другие — на Каласа. Следовательно, если бы суд присяжных, который неизбежно состоял бы из жителей Абвиля и Тулузы, судил Лабара и Эталонда, их приговор не сильно отличался бы от приговора «Бузирисов».

Суд присяжных не что иное, как смягченное проявление культа некомпетентности. Общество возлагает задачу защитить его от воров и убийц на нескольких граждан, вооружив их законом, но почему-то считает себя в безопасности, если выбирает тех, кто этим оружием не владеет. Суд присяжных — гладиатор с сетью, который, не зная, как с ней обращаться, запутывается сам.

Бесполезно говорить, что демократы гнут свою линию — тут они большие мастера. К настоящему времени они опустили суд присяжных еще на одну ступень, превратив его из буржуазного в рабочий. Здесь я, правда, не вижу ничего плохого, так как суд, состоящий из буржуа, и суд, состоящий из рабочих, равно некомпетентны и неквалифицированны. При подобном переходе спада особого нет. Отмечаем же мы эту особенность, чтобы обратить внимание на тенденцию демократического режима к наиболее полному вытеснению специалистов из судебных органов.