© Бульба Е.В., текст, 2020
© Арутюнян Л.С., иллюстрации, 2020
В идеале, если мы хотим привести убедительные доводы в пользу внутренних ценностей и нравственного образа жизни, то, живя в эпоху науки, мы должны излагать свою позицию, пользуясь исключительно научными терминами. И пусть пока это невозможно сделать на основе одних только данных строгих исследований, я уверен, что со временем мы будем получать все более надежные подтверждения важности внутренних, нравственных ценностей[1].
Далай-лама XIV
Людям, засевшим в уютных гаванях своих религий, невдомек, какие колоссальные баталии ведутся в науке по поводу природы нравственности. Недавно на этом фронте появились новые направления – социобиология и эволюционная психология.
Не все обыватели знакомы со взглядами Сократа, Аристотеля, Августина и Декарта. Для многих это просто звучные имена. Однако эти люди, как и многие другие, породили наш стиль мышления, и, знаем мы это или нет, мировоззрение каждого из нас несет отпечаток их идей. К примеру, аргументация Августина, подхваченная и распространенная сторонниками, оказала влияние на каждого христианина. Его идеи были восприняты семинариями и монастырями и дошли до самых глухих деревень. Когда полуграмотный священник с амвона рассказывал таким же неграмотным крестьянам о том, как себя вести, как искать Бога, в чем находить опору, то он говорил словами Августина. Идея Августина о том, что каждый человек может найти частичку Бога в себе и опираться на эту частичку в минуты слабости и испытаний, распространилась и стала восприниматься как естественная.
В момент очередного знакового философского открытия рождались идеи, которые формировали правила политики, нормы справедливости, понятие честности и правоты. Новые взгляды проникали в каждую мелкую житейскую ситуацию. Рафинированный и непонятный большинству потомков философский диспут накладывал на людей отпечаток, и они удивились бы, узнав, что их привычные мысли и мотивации сформированы человеком, о существовании которого они даже не подозревали.
Мы можем этого не осознавать, но что-то похожее происходит прямо сейчас. Взгляды человечества постепенно меняются. Причины этого изменения массового сознания лежат, казалось бы, в умозрительном споре, который ведется в эволюционной биологии относительно природы морали. Выводы из этого спора проявляются в том, как ведут себя политики при решении проблем, каким образом строится экономика и производственные отношения, каким образом воспринимается честное партнерство, как развиваются технологии, в какие области направляются исследовательские усилия.
На нас постоянно влияют те или иные, на первый взгляд ничтожные, обстоятельства, неосознанная информация, внутренние силы, о которых мы не знаем ровным счетом ничего[2].
Роберт Сапольски
Что заставляет нас вести себя так… так, как мы себя ведем? Откуда взялись правила? Почему мы должны соответствовать каким-то нормам, которые никто не придумал, но которые незыблемы, как гранитная скала? Почему нам так сложно нарушить витающие в воздухе общепринятые требования, которые не прописаны ни в одном законе, но при этом нарушить их страшнее, чем преступить уголовный кодекс? Откуда берется совесть и почему чувство справедливости дороже жизни? Почему нам приятно чувствовать себя порядочными людьми и окружать себя такими же? Почему свои неблаговидные поступки мы пытаемся перекрасить и выставить в достойном свете? Почему порой так сложно заставлять себя следовать моральным заповедям и при этом так приятно ощущать себя порядочным человеком?
Если вы задавали себе эти вопросы, то эта книга для вас.
Пытаясь разрешить загадку происхождения морали, мы обращаем внимание на разные культуры – и обнаруживаем схожие нормы. Мы изучаем историю цивилизации и находим, что в древних и во многом примитивных сообществах существовала развитая мораль, отличающаяся от нашей скорее формой, но не сутью. Похоже, что сравнительная социология показывает, что мораль существовала всегда, но не отвечает на вопрос о том, откуда она взялась.
Если так, то ответ нужно искать в феноменах, которые древнее, чем записанная история. Мы обращаемся к психологии и обнаруживаем, что понятия добра и зла появляются уже в младенческом возрасте, то есть до родительского влияния. Значит, происхождение морали еще глубже. Расширив сферу поиска, мы с удивлением обнаружим, что моральные правила есть у человекообразных обезьян; что сдерживающие нормы есть у стайных хищников, врановых, дельфинов, слонов… Получается, что «наши» устои не только наши? Что нравственность не заслуга религии? Что мудрецы, записавшие в священных книгах моральные заповеди, были не авторами, но скорее трансляторами?
Откуда тогда? Откуда в нас этот голос совести?! Заставляющий порой вести себя во вред собственным интересам. Даже тогда, когда этого никто не увидит и не оценит. Почему мы чувствуем тонкую радость всякий раз, когда понимаем, что не пошли на поводу у собственного эгоизма и поступили альтруистично? Почему едва уловимые муки совести способны свести с ума даже самого прожженного циника? Почему деспот и тиран всегда ищет самооправданий – хоть каких-нибудь, пусть даже самых банальных?
