Куликовская битва. Запечатленная память - [58]

. У него русые волосы, прямой нос, обычных размеров глаза, несколько удлиненное, но совсем не аскетичное лицо. Столь же простодушные лица изобразили Андрей Рублев и Даниил Черный во Владимирском Успенском соборе, в котором воссоздавали в 1408 г. пострадавшую во время пожара фресковую роспись XII в. и новый иконостас. Бережно сохраняя общие композиционные решения своих предшественников, московские художники тем не менее не копировали образец, а довольно свободно развивали собственную тему. Их персонажи более подвижны, воздушны и вместе с тем устойчивы. Необычная для предшествующего времени подвижность приобрела в росписи 1408 г. определяющее значение. Вряд ли в этом следует видеть творческую манеру конкретных мастеров, а не воплощение в образах святых земных идеалов «подвижников», одержимых постоянной деятельностью на благо Руси.

Для осуществления своих идейно-художественных задач Андрей Рублев и его содруги использовали ряд приемов, восходящих к искусству Киевской Руси. Это тончайшие переходы от неглубоких теней к мягким высветлениям, прозрачные пробелы, покрывающие основной тон, отсутствие напряженности, естественность и устойчивость поз. С помощью таких и некоторых других приемов московским художникам школы Андрея Рублева и удавалось добиваться земной естественности создаваемых героев и их божественной красоты.

Обращение московских художников во главе с Андреем Рублевым к киевскому наследию способствовало утверждению принципов московской школы живописи и ее расцвету в эпоху Куликовской битвы. Имя Андрея Рублева стало символом возрождения общерусских художественных традиций, глубокое почитание творчества Андрея Рублева — факт признания высочайших достижений культуры Московской Руси конца XIV — начала XV в. Ему подражали иконописцы на протяжении многих десятилетий. По выражению Г. И. Вздорнова, московская школа живописи после смерти Андрея Рублева «вошла в полосу повторений прославленных образцов и стала светить отраженным светом»[651].

Его последователем был знаменитый русский художник Дионисий (ок. 1440–1503), иконы которого отличают нежный, прозрачный колорит и тончайшая манера письма, столь характерные для его гениального предшественника. Произведения Андрея Рублева приобретали ценители искусства за колоссальные по тем временам деньги. Так, личной собственностью крупного политического и церковного деятеля конца XV — начала XVI в. Иосифа Волоцкого были три иконы «Рублева письма Андреева», стоимость которых составляла двадцать рублей — за эти деньги можно было купить деревню средних размеров. Ими, как величайшей ценностью, пытались завладеть богатые вельможи. В начале XVI в. после конфликта Иосифа Волоцкого с князем волоколамским Федором рублевские иконы становятся собственностью последнего. Добиваясь этих произведений, князь сам приехал в монастырь, «да не поехал с монастыря, доколе не взял». Как самый дорогой «дар Богу» вкладывают рублевские «образа» на помин души в монастыри[652].

Иногда рядом с Андреем Рублевым исторические источники называют и его старшего друга Даниила Черного. «Чуднии они, пресловущии иконописцы», — говорил про них Иосиф Волоцкий. Ему вторит «Книга степенная царского родословия», составленная в 1563 г.: «мастеры богодухновении»[653].

Как официальное признание огромного авторитета Андрея Рублева среди художников XVI в., можно расценить включение его имени в решение Стоглавого собора 1551 г. Текст постановления Стоглавого собора предписывал художникам: «Писать же живописцом иконы з древних образцов, како греческие живописцы писали и как писал Андрей Рублев и прочий пресловущии живописцы…»[654].

Былины, предания, песни…

В отличие от письменных исторических источников, оценка событий в фольклоре определяется не точкой зрения автора, продиктованной его причастностью к той или иной социальной или политической группировке, а взглядами самых широких народных масс. Среди разнообразных жанров устного народного творчества своей героической направленностью и глобальной обобщенностью содержания выделяется былинный эпос[655].

Возникновение былин восходит к глубокой древности. Складывание этих поэтических произведений происходило на протяжении многих столетий и достигло своего расцвета во времена Киевской Руси. Завоевание Батыем русских земель в XIII в. нанесло роковой удар и по былинам. Ордынское иго, унижавшее русского человека, не предрасполагало к воспеванию в былинах героизма, которого почти не стало в реальной жизни. Конечно, бытовали старые произведения, но новые уже не создавались. Не сложены былины и о Куликовской битве. Впрочем, их и не могло быть, — былины не посвящались конкретным событиям. И все-таки в былинные повествования на протяжении столетий их бытования входила и действительность — реальные географические объекты, имена героев, которыми сказители заменяли изначальные наименования. Так в содержание сказаний и попадали упоминания о татарах, Куликовом поле и Мамаевом побоище[656].

Выделяется целая группа былин, рассказывающих о татарском нашествии: «Илья и Калин», «Илья, Самсон и Калин», «Илья, Ермак и Калин», «Василий Игнатьевич и Батыга» и др. События в них разворачиваются вокруг наступления татарского царя на «стольный Киев-град»