Кто такой Лу Шортино? - [19]
– Все верно, Фрэнк, ты прав… – Чаз кивнул, взял со столика журнал и принялся его листать.
Может, мне попросить Грету.… думал в это время Фрэнк. Нет, боюсь, эта сучка будет потом шантажировать меня всю жизнь. Фрэнк старательно оттирал желтизну с пальцев, не сводя глаз с Чаза.
– Чаз, послушай, что я скажу…
– Говори, Фрэнк.
– Слушай, Чаз…
– I'm listening,[18] Фрэнк.
– Ты когда-нибудь… Тебе когда-нибудь приходилось убивать бабу?
Чаз кивнул, продолжая листать журнал.
Фрэнк вылупился на него, утратив дар речи.
– Did you kill a woman?! – повторил он.
Чаз еще раз кивнул и снова уткнулся в журнал.
Damn, думал Фрэнк. Если я попрошу Грету об одолжении, а потом прикажу Чазу ее шлепнуть, то ФБР оторвет мне яйца! Если, конечно, поймает.
Зазвонил интерфон.
– Алло! – буркнул Фрэнк.
– Мистер Трент is here, – прокаркала Жасмин.
– Пусть входит, – разрешил Фрэнк.
Чаз смотрел на Фрэнка. Фрэнк ему подмигнул, и Чаз встал на изготовку. Дверь распахнулась, и появился Леонард Трент в синей тройке, синей рубашке и синем галстуке. Он остановился на пороге, оглядел Фрэнка и Чаза и широко, как для объятия, развел руки.
– Ну наконец-то! Мой фигов продюсер с телохранителем, все как полагается! – завопил он. – Shit! Я сяду здесь, спиной к телохранителю. А ты, слышь, look at me, глаз с меня не спускай, ха-ха! Дождался! – продолжал он, направляясь к креслу. – «Старшип» устраивает мою премьеру! А вы хоть знаете, кто здесь все наладил? Я! Вы знаете, чья это гениальная идея – влезть в дело со строительством? Моя, и только моя! И как же поступили эти хреновы Шортино? Они не сказали мне даже спасибо! Простое человеческое спаси-бо!
Он уселся нога на ногу и умолк.
Фрэнк смотрел на него.
И Чаз смотрел на него.
А Леонард смотрел на них обоих.
– Тебя зовут Фрэнк, правильно? – продолжил Трент. – Эрра, точно? Отлично! Фрэнк Эрра, я уже понял, что ты не такой, как этот козел Лу Шортино. Подумай только, он звонил мне каждое утро и спрашивал: «Леонард, когда ты покажешь мне новый concept?»
Этот самый concept лежал у меня на столе – на кованом железном столе, окрашенном белой краской, который стоит у меня возле бортика бассейна… Но что я ему отвечал? «Я работаю над ним», – отвечал я. Но с тобой! С этой твоей идеей насчет премьеры, знаешь, что ты сделал? Ты меня растрогал, Фрэнк, просто растрогал!..
Чаз смотрел на Фрэнка, и на его физиономии читалось: еще немного, и я пристукну этого мудака!
Фрэнк же думал: этот говнюк явно намекает, чтобы я поинтересовался его долбаным concept. И я поинтересуюсь, я обязательно поинтересуюсь!
– У тебя есть новый concept? Я бы с удовольствием посмотрел его, Леонард.
– Я не захватил его с собой, Фрэнк. Я презираю тех, кто таскает с собой кучу бумаг. Однако если желаешь, я могу его тебе пересказать.
– Перескажи мне его, Леонард, – произнес Фрэнк, глядя на Чаза, который с кислой миной отвернулся к окну.
– Так вот, Фрэнк. Живет себе мужик, занимающийся архитектурой. Но он не обычный архитектор, а особенный. Он строит готические небоскребы, громадные готические небоскребы со всякими там готическими статуями и прочими штучками типа монстров, львов, орлов – в общем, сплошная готика. Ты спросишь, с какого перепоя здесь готические небоскребы? Они нужны, чтобы показать психологию главного героя. Ну, вообрази себе, идешь ты на тусовку, и тебя знакомят с каким-то типом, и этот тип выдает: «Очень рад, очень рад, я, знаете ли, строю готические небоскребы…» Ну, ты же прибалдеешь, скажешь нет? Тебя охватит любопытство, тебе захочется узнать, что за психология у этого типа…
Фрэнк согласно кивнул.
Чаз с отвращением поморщился.
– Короче, ты притухаешь на какое-то время, потому что задаешься вопросом: что за психология у этого человека? Именно такую реакцию я должен спровоцировать у зрителя. Вот я и снимаю все эти стройки с понатыканными тут и там готическими статуями, и как он среди ночи бродит среди этих статуй…
Фрэнк сделал нетерпеливый жест, призывая Леонарда рассказывать побыстрее.
– Хорошо, хорошо. Под предлогом закупки скульптур для небоскребов он завозит контрабандой древние статуи – египетские, персидские, индийские, в общем восточные. А также всякую другую хренотень, которая ему нужна. Я даю вид всей этой нелегальщины широкой панорамой. Там рабочие, которые упаковывают статуи, говорят на хинди или на каком-нибудь другом экзотическом языке. А сам он должен ехать в Каир, договариваться о новой партии архитектурных древностей. Но ФБР уже держит его под колпаком…
– Гребаные bacons,[19] – отозвался Фрэнк и повернулся к Чазу, словно призывая его послушать интересную историю.
Чаз скривился.
