Кто против нас? - [5]

Шрифт
Интервал

— Что ж, буду рад помочь вам, Андрей, — несколько нервически произнёс директор. — Если вы сейчас свободны, мы можем спокойно побеседовать.

Старик выглядел не слишком заинтересованным, однако Гедройцу показалось, что он как-то устало заволновался. Спрашивается, почему? Гедройц не начальство ему, не ревизия, повода для волнения не было.

Они прошли в кабинет директора музея, где Гедройц честно и с воодушевлением рассказал о том, что знал сам. По мере того как Андрей сыпал фактами и гипотезами, директор всё более мрачнел и всё более тяжело вздыхал. И, когда Гедройц закончил свой интригующий, как ему казалось, рассказ, Владимир Ильич стал отвечать медленно, совсем без восторга и удивления:

— Всё это очень интересно, Андрей. Поймите меня правильно, я очень рад вашему энтузиазму. Но вы, к сожалению, не вполне знакомы с некоторыми здешними реалиями. Вы не первый, кому приходит в голову предположить что-то из ряда вон выходящее относительно наших сталинградских событий. Но дело, понимаешь ли, в том, что всякий раз, когда кто-то начинает всерьёз приближаться к истинной картине того, что произошло здесь полвека назад, с ним неизбежно начинают случаться разные несчастья. Вы уж простите меня, по-простому вам скажу: ехали бы вы в самом деле обратно в Москву. Мы вам всеми нашими материалами поможем, не сомневайтесь. Пишите спокойно свою книгу, только сами в эти дела не лезьте.

Гедройц был потрясён таким неожиданно безрадостным ответом на своё восторженное повествование:

— Владимир Ильич, да неужели вы не видите, насколько всё это интересно и серьёзно! Как же я могу теперь уехать? Я намеренно сюда приехал, чтобы всё как следует разузнать. Я уверен, что всё со мной будет в полном порядке. Совершенно напрасно волнуетесь за меня…

Владимир Ильич грустно посмотрел на Гедройца:

— Андрей, дорогой вы мой. Я же не придумываю ничего. Всего неделю назад пропал в Волгограде один, понимаешь ли, известный историк из Германии. А до этого он два месяца работал с нашими фондами и всё время радовался каким-то новым находкам. Можете расспросить об этом сотрудников музея, если хотите. Они с ним больше общались. Ей-богу, Андрей, совсем не хочу я вас пугать, но не имею права скрывать от вас своей обеспокоенности. И она основана, заметьте, не на вымысле каком-нибудь, а на реальных наблюдениях, на фактах.

Гедройц никак не хотел понять Владимира Ильича:

— Мне всё же думается, что вы несколько мистифицируете происходящее. То, чем я увлёкся, дела давно прошедшие, исторические, безобидные. Я же не коммерцией приехал сюда заниматься, не политикой, а научным исследованием. Так что, я думаю, нет здесь для меня никакой опасности. А то, о чём говорите вы, просто цепь случайностей. Да и уверен я, что немец ваш найдётся.

— И всё же не будьте столь наивны. Внемлите моему совету. Уезжайте в Москву, пишите там книгу о чём хотите. Хотя бы, понимаешь ли, и о Сталинграде. Только не пытайтесь здесь докопаться до чего-то, что впоследствии может оказаться очень страшным и губительным для вас, — не глядя в глаза Гедройцу, проговорил директор.

Глава четвертая

Покинув музей, Гедройц бродил по городу. На Мамаевом кургане он решил побывать в последнюю очередь, а пока просто осматривал город, набирался впечатлений. Оказалось, что в Волгограде есть метро, но выглядит оно как трамвай, да и ездит в основном не под землёй, а по улицам. В трамвае Гедройц разговорился с одной волжанкой. Его вообще удивляла особенная, здоровая красота волжских женщин, их стать и душевная бодрость. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь из них. И вот теперь он познакомился с загорелой девушкой лет двадцати по имени Вера. Как выяснилось, она приехала из города неподалёку, чтобы повидаться со своим братом, отбывающим срок в волгоградской тюрьме. История её оказалась весьма печальной.

— Брат мой Илья сидит уже два года, засудили его. Девушка у него была, Лариса. Они поссорились, сильно он её чем-то обидел — спьяну, конечно. Она возьми и заяви на него в милицию. Он, говорит, меня изнасиловал. Всё подстроила. Сделали анализ — да, что-то такое подтверждается. А она ещё с соседкой договорилась, что та вроде как крики слышала, что, мол, насилуют. Судья его откупить предлагал. Да откуда у нас такие деньги? А Лариску ту на другой год и взаправду изнасиловали и убили. Илюша, как прознал про это, надумал побег устроить, чтобы негодяев найти и отомстить за нее. Его, конечно, поймали, срок накинули. Он потом с собой покончить хотел — не дали. Писем вот давно от него не было… Вообще, несчастная какая-то у нас семья. В роду матери все, кого знаю, спились: дядя Петр — он уже умер, двоюродного брата Никиту забили два года тому назад в пьяной драке. Дед Федор Васильевич спился, умер в канаве. Его сын, дядя Коля, уехал в Астрахань, там спился. Был прадед ещё по прозвищу Голова. В припадке белой горячки он отрубил голову грудному внучонку своему. Теперь вот с Ильей эта беда… Всегда в нашей семье всё это пьянство против нас оборачивалось.

Гедройца впечатлила её история, но ещё больше поразила та открытость, доверие, с которым эта девушка рассказывала в трамвае о своих бедах первому встречному. Он подумал про себя: надо запомнить этот сюжет, что-нибудь потом написать. По привычке, уже прощаясь, он спросил Веру, что она думает про курган.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.