Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - [184]

3 -/- -/-  -/-       -/-

4. Попытка вымогательства:

1 -/-  2   -/-       -/-

— ИТОГО: 18 лет 1 месяц тюрьмы. Окончательная мера наказания по совокупности преступлений 10 лет тюрьмы.»

— Так, — говорит секретарь Зёнляйн, любовно рассматривая свое произведение[13], — примерно сходится. Правда, несколько завышено, но ведь всегда сколько-нибудь да скостят.

3

Большой закрытый зеленый автомобиль резко просигналил перед воротами тюрьмы, в окне сторожевого помещения появилось лицо охранника, он кивнул полицейскому шоферу, и вслед за этим медленно открылись большие двустворчатые ворота.

Автофургон въехал в ворота, пересек тюремный плац и остановился перед административным зданием тюремного управления.

Через переднюю дверь выбрался шофер, потом через заднюю из фургона вышли двое полицейских, а из здания тюремного управления почти одновременно четверо служащих, один из которых в штатском.

— Примите партию, — сказал полицейский.

— Сколько их? — спросил штатский.

— Пятеро, — ответил полицейский.

— Хорошо, — сказал штатский. — Есть с большим сроком?

— Не знаю, подробно не смотрел. Одному пришлось надеть наручники, особо опасный.

— Как звать?

— Минуточку. Вот. Куфальт. Семь лет. Грабеж, кража со взломом. Полный набор статей Уголовного кодекса.

— Наверное, пытался удрать?

— Не знаю. Может быть. В фургоне был смирным.

— Ладно, давайте.

Оба полицейских влезли в фургон и открыли камеры. Из дверей вырвалось сизое облако вонючего табачного дыма.

— Свиньи, — говорит полицейский. — Я же строго запретил курить.

Затем появляются заключенные.

Сначала маленький старик, с белым, как у мертвеца, черепом. Он боязливо озирается. Потом щегольски одетый молодой человек с черными кудрявыми волосами, безупречной складкой на брюках. Он свысока оглядывает чиновников, а затем, тихо насвистывая, сует руки в карманы.

— Руки из карманов, быстро!

Человек намеренно неторопливо подчиняется.

— Свежо сегодня, господин инспектор, — говорит он. — Кажется, этот старый хрыч наложил со страху в штаны.

— Что?!

— От него же воняет как из выгребной ямы.

Эй, вы, — угрожающе говорит служащий дрожащему старику, — это правда, что он говорит? Вы что, себе в штаны…?

— Господи боже мой, — хнычет старик, — только не наказывайте меня, господин… Я совсем не виноват…

— Встаньте вон там. Да, вот комендант-то обрадуется. Вам это даром не пройдет…

Тем временем из фургона вылезли номера третий и четвертый. Номер три — высокий неряшливый человек в очень обтрепанном костюме.

— Здррравствуйте, пан инспектор, — говорит он.

— Заткнись. Поляк, что ли? Не нужно мне твоего «здррравствуйте».

Но тут номер четыре, толстый осанистый человек, похожий на мирного завсегдатая кабачка:

— Здрасьте, господин старший инспектор Фрешляйн. Здрасьте, господин Фрице. Здрасьте, господин Хаубольд. Здрасьте, господин Венк. Вы стали старшим надзирателем? Отлично, поздравляю вас. — Затем с извиняющейся улыбкой: — Я снова здесь, но на этот раз — пустячок. Девять месяцев. Маленький несчастный случай на производстве.

Служащие довольно ухмыляются.

— Ну, Хэберляйн, на чем попался на сей раз?

— Ох, не будем говорить об этом, люди такие тупые. Совсем перестали понимать шутки. — Потом вдруг озабоченно: — Я могу рассчитывать на свое прежнее место на кухне? Вы же знаете, господин старший инспектор, лучше меня никто не готовит.

— И никто не жрет больше, чем вы, Хэберляйн. Ладно, я поговорю с инспектором по труду. Эй, последний, выходи. Господи! Ну и видик!

— Да, уж действительно, — бурчит надзиратель.

Куфальт с трудом вылезает из машины. Костюм на нем висит клочьями, полголовы закрывает белая, пропитанная кровью повязка, одна рука на перевязи.

— Что же вы натворили, человече?

— Подрался тут с одним, — говорит Куфальт.

— Больше смахивает на то, что он вас избил, — замечает служащий.

— Надзиратель, снимите-ка с него наручники, он уже не удерет.

— Я вообще не собираюсь удирать, — говорит Куфальт. — Очень рад, что попал сюда.

— Заложил, что ли, кого-нибудь, а? — спрашивает служащий. — Приятель-то ваш тоже сюда попадет?

— Не думаю. Он угодил в каторжную.

— Тогда радуйтесь, а то у него рука тяжелая. Проходите!

4

— Что же мне с вами делать? — говорит, размышляя, кастелян. — По правилам, вновь прибывший должен помыться. Но ведь вы весь в бинтах.

— О, это пустяк, господин главный надзиратель, — льстит Куфальт. — Это только с виду так плохо. Я с удовольствием помоюсь. В следственной тюрьме всегда коростой покрываешься.

— Ну ладно, Петер, вымой его. Но не под душем. На этот раз можно в ванной.

— Слушаюсь, — говорит старый лысый мойщик. — Пойдем, новичок.

— Надзиратель присутствует при купании? — шепчет Куфальт.

— Только иногда заглядывает. У тебя есть что с собой?

— Может быть. Не протреплешься?

— Порядки знаю, — хвастается лысый. — Я еще никого никогда не закладывал. Можешь мне доверять. Все верну сполна. Наверное, отмотал немалый срок?

— Да, конечно, — говорит Куфальт. — Пять лет.

— А сейчас?

— Семь.

— О-го-го, срок немалый.

— Да что уж там, — говорит Куфальт. — Семь годков, и баста. Для этого и камера не нужна, я их отмотаю, стоя на лестнице.

— Нервишки у тебя, однако, в порядке.

— Чего?.. При чем тут нервишки?.. А что здесь за инспектор по труду? Тепленькое местечко трудно получить?