Крылья Вёлунда - [8]

4. Фрама, огнезмей

Хёрвард спал крепко. Ему что-то снилось, но он ничего не помнил, кроме того, что Торбьёрн, Тормундов племянник, тряс его за плечо и кричал: «Просыпайся, ярл, беда!» Хёрвард подскочил и стал искать рукоять мехов — жарко было, как возле Вёлундова горна, но тут Хёрвард открыл глаза и увидел гостевую пристройку усадьбы, полную горького дыма. И жарко было точно как в кузне.

«Пожар!» — сообразил Хёрвард и поспешно сгреб пояс и сапоги, схватил меч. Обулся уже на дворе, проснулся толком там же. Хирдманы выскакивали из гостевого дома кто как, но все с оружием. Кто-то ткнул Хёрварду в руки его щит: «Держи, ярл!»

Над усадьбой полыхало ало-золотое зарево, трещало пламя, летели хлопья пепла. Отовсюду валил черный едучий дым. Женщины тащили детей, какие-то узлы, мужчины хватали оружие, но Хёрвард быстро сообразил, что это не нападение — все не так, не видать чужаков, да и кто бы стал нападать ночью?

А потом он увидел дракона. Он не был огромным, как Фафнир из сказаний. Просто ящерица с растопыренными гребнями, только очень большая. Ящерица в сверкающей золотом чешуе раскрыла зубастую пасть и выпустила струю пламени. От визга и криков Хёрвард чуть не оглох.

Ящерица повела из стороны в сторону угловатой головой, мигнула и облизнулась длинным лиловым языком.

Над ухом азартно засопел Торбьёрн:

— Нападем, ярл! Если все вместе навалимся…

— Броню нечем пробивать. Не возьмет его наше оружие. Давай, женщин отведите подальше. К кораблю отходите, в воду он не сунется.

— А ты?

— Я к конунгу. Я знаю, чем взять змея.

Торбьёрн махнул рукой, и люди побежали. В другое время Хёрвард бы почувствовал гордость от того, что ему верят и слушаются. Но сейчас было некогда.

На главном дворе было светло от пожара, как днем, под ноги то и дело попадались куски дерна — дракон разворотил крышу дружинного дома и теперь ворочался там, внутри, и кто-то вопил страшным, нечеловеческим голосом, а потом вопль оборвался. Стена вспучилась, разломилась, и сверкающий дракон выбрался из развалин. Из зубов у него торчало что-то темное, корчилось и размахивало… руками?  Дракону, видно, надоело шевеление в пасти, и он сжал челюсти. Наземь шлепнулась верхняя часть туловища, дернулась и затихла в луже крови.

Хёрвард прижался к стене, надеясь, что тварь его не заметит. Меч был бесполезен, копье осталось в гостевом доме… тут его дернули сзади за рубаху:

— Хёрвард ярл!

Он оглянулся. Позади стоял Асгрим, один из его хирдманов, встрепанный и босиком, но с мечом на поясе и щитом за плечами. В руках он держал Хёрвардов лук и тул со стрелами.

Хёрвард схватил лук, выдернул три стрелы и выглянул из своего укрытия.

Страшная ящерица его не заметила. Она смотрела туда, где перед дверями своего дома стоял конунг Нидуд — в золоченой броне, с длинным словенским щитом и мечом в руке. Клинок его меча был непростым — он слишком ярко и ровно сиял.

Это меч Вёлунда, понял вдруг Хёрвард. Нидуд забрал меч себе, но оружие альвов не то, что людское…

— Что тебе нужно здесь, змей? — прокричал Нидуд.

Ящерица высунула язык, втянула обратно и прошипела:

— С-с-золото!

— Оно мое! Убирайся, червь, тебе не будет поживы!

И Хёрвард с ужасом увидел, что ящерица улыбается.

Но почему? Меч альвов пробивает драконью чешую, дракон не может сжечь владельца золота, чтобы не навлечь на себя неудачи, ему придется приблизиться…

Пышущее кузнечным жаром, покрытое зеркально сияющей чешуей тело проскользило мимо Хёрварда. Нидуд прянул вперед, закрываясь щитом, и ударил мечом под переднюю лапу ящера, туда, где чешуя мельче и слабее. Меч вылетел из его руки, удар лапы отбросил конунга в сторону.

— Глупетсссс…

Из жаркой пасти вылетел длинный прямой язык и ударил Нидуда в лицо, словно копье. От дикого вопля, в котором не осталось ничего человеческого, стало больно ушам. Ящер провернул язык в кровавой дыре и принялся вылизывать оттуда что-то бело-красное, жуткое.

Хёрвард наложил стрелу на тетиву, поднял лук. Ящерица прикрыла глаза и лакомилась. Оставалось ждать, пока она приоткроет глаз, — и не промахнуться.

— Фрама! — голос, звонкий, как серебряный рог, пронзил треск пламени и отдалившиеся крики людей.

Дракон поднял голову.

Перед ним снова стоял человек. Ни щита, ни брони.

— Ххто с-зоветтт меня? — прошипел полный злобы голос.

У Хёрварда язык прилип к небу. Он не мог даже крикнуть — беги, Пёрышко, спасайся! Зачем Пёрышко заговорил с драконом? В руках у кузнеца было копье с нестерпимо сияющим наконечником. Вот оно что, ему нужно, чтобы Фрама поднял голову… Но если он промахнется или не удержит древко… Он отпустил стрелу. Тетива больно хлопнула по запястью.  Попасть в блестящий черный глаз было труднее, чем в тот круг на столбе, но Хёрвард промахнулся лишь чуть-чуть. Стрела застряла между встопорщенными чешуйками над глазом. Дракон мотнул башкой, стряхивая ее, и приподнялся, разворачиваясь.

Кузнец бросился вперед. Дракон взревел. Перекрывая пожар, вопли, панику, оглушая, он ревел в ярости и отчаянии, мотал головой, елозил телом, но человек налегал на копье всем весом, вгоняя его все глубже между разошедшимися чешуями. Хёрвард выстрелил еще раз — стрела клюнула в гущу вставших дыбом чешуек, и темная кровь потекла из-под нее, заливая глаз. Дракон попытался изогнуть толстую шею, чтобы достать, выкусить из-под лапы врага, но шея не гнулась, метался длинный язык — и Хёрвард не видел, попадает он по Пёрышку или нет, а потом дракон упал набок, в агонии ломая все кругом, и замер. Хёрвард осторожно, боком, кашляя от пыли, каменной крошки и чада, пробрался к разметанному крыльцу. Среди вывороченных камней лежало изломанное тело конунга, и Хёрвард боялся увидеть Пёрышко рядом с ним.