Крылья демона - [41]

Он браво подмигнул брату и продолжил:

– Почтенные в моем контексте – это люди, мнение которых что-то да значит в обществе. Если же в одном месте собираются много почтенных людей, то их мнение становиться уже весьма весомым. Я хочу выпить с вами за то, чтобы наши стремления совпадали и, объединив в своем кругу еще больше своих единомышленников, мы представляли собой движущую силу общества. Силу, которая будет созидательной и сможет нести в себе благо для народа нашего государства!

Все дружно зааплодировали и пригубили вино из своих бокалов.

Дальнейший сюжет обеда развивался по знакомому мне сценарию-агитации. Использовался известный прием многих авантюристов, агитаторов, ораторов, псевдо-пророков, поставленный на широкую ногу в связи с успехами в психиатрии наставниками MLM и NLP в конце ХХ-го века – обработка слушателей с использованием различных проявлений стадного чувства.

Еще в Древнем Египте, посылая войска на захват рудников соседей, жрецы умели разогреть толпу так, что солдаты шли на бойню с уверенностью в своей избранности (в отличие от тех, кто остался дома) и непобедимости своего оружия, забывая о близких людях и своем человеческом облике. Потому-то всю историю человечества сотни тысяч людей гибнут за то, чтобы десяток человек могли иметь больше золота, больше жен в гареме, больше музыкантов в капелле и собак в псарне.

Особенности стадного чувства таковы, что если собрать сотню человек и заставить их скандировать в течение получаса фразу «мы птицы», то каждый второй еще неделю будет

считать свой прыжок со стула полетом. Что уж говорить о том случае, когда тысячи скандируют «мы избранные люди»? Тогда попробуй переубедить их в обратном!

Одной из первых жертв этой попытки стал Иисус. Были и другие, возможно, менее харизматические личности, но страдания их от этого не уменьшились – толпа разрывала их, жгла и четвертовала с не меньшим энтузиазмом, чем скандировала лозунги о своей избранности. И многие ли из этой толпы понимали свою действительную избранность – избранность барана, ведомого на стрижку или на убой?

Еще одной особенностью людей является парадоксальное стремление объявить себя избранными. Причем именно те, кто ничем, кроме своих амбиций, не отличаются от серой массы народа, любят представлять себя лучшими в чем-то. Действительно избранные предпочитают молчать об этом.

Подтекст же речей Франчини сводился к тому, что каждый из нас должен отдать все, что у него есть (деньги, разумеется) за правое дело (интересы Франчини, разумеется). Мы с Имой, конечно, всецело были на его стороне и обещали все так и сделать, как хочет Франчини, мысленно прикидывая как использовать его самого в наших целях.

Когда эмоциональный прессинг все же был ослаблен, беседа перешла в светское русло. Николо, выбиваясь из сил, ухаживал за Имой.

– Сеньорита, ваши глаза подобны морской глади, – лепетал он, подливая Име вино, – которая манит своими тайнами, скрытыми в глубине царства Нептуна. Тайны эти столь манящие и непостижимые, что ни один мудрец не сможет их разгадать и ни один мужчина не сможет устоять перед их красотой…

Далее по тексту следовали сравнения со звездами, драгоценными камнями, почему-то с закатом и голубым небом. Впрочем, говорил он достаточно складно. Има в ответ на его слова и ухаживания смущенно опускала свой взор, милостиво улыбалась и благосклонно покачивала головой, не обращая внимания на ревностные взгляды других дам.

Из дам же на высоте общения была вдова, которая умудрялась вести со мной постоянную беседу, находясь на одной линии стола и отдаленная от меня на две персоны. Похоже, что ее деньги и остаток молодости Франчини готовил себе. Возле меня была посажена одна из дочерей хозяина, которая не блистала ни умом, ни образованностью, ни красотой. Конечно, это бросалось в глаза только мне, поскольку нормой того времени было глубокое познание синьоринами Библии с ее комментариями, различие драгоценных камней и тонкостей моды, при полном неведении арифметики, грамматики и основ искусств. А мне было лень слагать хвалебные речи из слов лести.

– Скажите, синьор Марко, – вопрошала она меня, – а как вы относитесь к тому, что сейчас два папы – в Риме и во Франции?

Может интерес к подобным вопросом был ее личным, а может она выполняла задание отца, но мои ответы были столь обтекаемы, что я сомневаюсь в ее способности сделать из них какие-нибудь разумные выводы.

– Ах, если бы так и случалось, как нам хотелось, так ведь и нет же. Но, в принципе, жаль, а то бы мы того, очень бы! – примерно к таким ответам на политические вопросы я сводил свою речь.

После ужина мы сели играть в тароккин. Игра достаточно простая по правилам, но затрудненная тем, что в колоде 78 карт, значения которых плохо укладываются в привычную для человека нового времени схему. Однако мне подобное обстоятельство не казалось затруднительным, так как я еще с халдейскими магами баловался в картишки, ставшими прообразами Тарокки.

Ставки в доме Франчини равнялись лире. На начальном этапе мы с Имой проиграли по 5 лир, но затем, она полностью изучила всю колоду, рубашки карт которой отличались друг от друга весьма заметно для внимательного по своей природе демона. Дело в том, что карты эти изготавливались в ручную известными художниками и стоили больших денег. Мне удалось запомнить отличия в рисунках уже через две раздачи, после того как Има нагло рассмотрела всю колоду, забрав ее на минуту у Николо.