Крылья демона - [34]

… – почему же так страшны еретики, несущие смуту в ряды мирян? – гневно вопрошал проповедник. – Да потому, что слова их, пропитанные сатанинской ложью, как зерна сорной травы падают в душу прихожан, незаметно подменяя истину смиренного христианства, дьявольскими происками. И прихожане христовой Церкви, поддавшиеся ереси, начинают отходить от церкви, забывая своего Бога, подобно жителям Содома и Гоморры, но, будучи уверенными, что поступают правильно, согласно своей совести. Что ж, предать Христа, как это сделал Иуда, легко для еретика, но войти в лоно его опеки – вот это, практически, невозможно сделать, коль душа ваша посвящена дьяволу. Святая инквизиция постоянно молится за нас и не жалея своих сил, вырывает грешников из лап сатаны, но не все она может сделать, если вы сами не желаете помогать себе и своим близким. Бойтесь же еретиков, проклинайте их, гоните от себя!

Как он точно представил факты, перевернув все с ног на голову! Замечательный слуга Иблиса! Ведь заводя своей болтовней в дебри казуистики, он сеет эти самые зерна ереси, полностью отрекаясь от учения Христа. Любовь стала обязательством перед церковью, забота о ближнем переросла в инквизицию, «спасающую» человека от греха и ереси. Конечно, здесь есть большая заслуга Иблиса, но ведь и люди, так легко поддающиеся соблазну глупости, достойны соответствующего обращения. Хотя теперь я не столь в этом уверен, как раньше, потому как среди человеческой шелухи есть достойные души, сила которых меня потрясает. Наверное, чем выше потенциал у человечества, тем больше разница в его проявлении: от тупости барана – до мудрости десятка демонов, от волчьей свирепости – до кротости ангела. Может быть, поэтому Иисус пришел к людям, а не к демонам?

Пастор закончил свою пламенную речь, благословив присутствующих на добрые дела. Прихожане начали движение, направляясь, кто к выходу, кто к священнику для личного благословения. К нам подошел важный синьор, почтенного возраста, облаченный в дорогие одежды, подчеркивающие его высокий статус.

– Позвольте представиться, – обратился он ко мне. – Граф Антонио Франчини, принадлежу к третьему ордену францисканцев.

Третьим орденом был орден терциариев, членам которого разрешалось не носить рясы и жить в миру, имея семью. Идею нищенствования, проповеданную Франциском Ассизским в XIII веке, уже давно забыли. Более того, тем, кто пытался следовать его принципам, приклеили ярлыки «спиритуалов» и «обсервантов», а «святая инквизиция» преследовала их как опасных еретиков. Действительно, не раздавать же землю и деньги беднякам? Церковь о них (деньгах и бедняках) лучше позаботится.

– Марко Маркони, Има Маркони, моя сестра, – представил я нас с поклоном. Има сделала легкий книксен. – Прибыли в ваш просвещенный город из Неаполитанского королевства.

– Мы могли бы поговорить, синьор Маркони? – спросил он с налетом легкой таинственности в голосе.

– Да, конечно, – ответил я, подавая знак Име, чтобы она отстала на дистанцию, подобающую женщине средневековья. Има гневно сверкнула взглядом, но повиновалась.

– Знаете ли, друг мой, в чей адрес была направлена блестящая проповедь нашего клирика? – вкрадчиво поинтересовался Франчини.

– Нет, – кратко соврал я.

– Что ж, тогда вам лучше будет узнать. Вы прибыли надолго в наш город?

– Надеюсь, что да. Хочу получить образование в университете, а заодно посмотреть – нет ли в северной Италии достойной партии для моей сестры.

– Не поздновато ли вам становиться студентом? – подозрительно прищурился Франчини.

– Вот это я и собираюсь выяснить в ближайший месяц, – бодро отпарировал я.

– Но дом то вы арендовали на больший срок, не так ли?

– Да, – все так же скупо отвечал я, пытаясь вытянуть сведения о политических взглядах собеседника хотя бы из его вопросов.

– Возможно, размах ваших первых покупок и скорость их свершения говорят о нестандартности ситуации, в которой вы находитесь? – продолжал упражняться в словоблудии мой собеседник.

– Какое отношение имеет нынешняя проповедь к скорости моих покупок? – я решил облегчить выход информации из уст Франчини.

Он смутился и очевидно принялся подыскивать новые витиеватые формулировки, чтобы заставить говорить меня первым. Тут уж не выдержала Има, слушающая наш разговор на пределе слухового восприятия.

– Синьор рыцарь интересуется, не связан ли наш приезд с действиями легата Коссы, – пояснила она, приблизившись к нам. На ее способности к дипломатии, наверное, сказалось общение с австрийскими и прусскими офицерами XVIII века.

Мы оба уставились на нее. Я с желанием задушить на месте свое непоседливое прошлое в женском платье, Франчини с изумлением от такой наглости со стороны женщины.

– Има освоила все тонкости интриг, проведя свои юные годы при Неаполитанском дворе, – мрачно прокомментировал я, осведомленность Имы.

– Прошу прощение, за свое вмешательство, – ни чуть не обращая внимания на нашу реакцию, продолжала она, – но я правильно изложила суть вашего интереса, синьор Франчини?

– Да, синьорина, вы правы, в какой то мере, – взял себя в руки тот. – Но я хотел лишь ознакомить вас с текущими событиями в Болоньи. Так сказать, по-соседски помочь определиться в сложившейся ситуации. Ведь даже ваш палаццо находится рядом с моим, а я, как ревнивый последователь святого Доминика, не могу не принимать участия в духовной и политической жизни города. Конечно, ваши интересы могут носить целиком личный характер, но в нынешние тяжелые времена невозможно стоять вдали от событий, касающихся каждого честного католика. Разве желание папы, да хранит его Господь от дурных людей, включить Болонью в свою святую юрисдикцию, не является поводом к размышлению о сути грядущих перемен?