Крылатый лев - [36]

— Ребят, я не буду спать под навесом, — вдруг сказал Пряник. — Я — здесь.

Он приподнял перепончатое крыло Кузи — большое, чуть сморщенное, похожее на огромный капустный лист. Кузя, точно толстый кот, замурлыкал и аккуратно подвернул гибкое крыло так, что Пряник оказался в уютном и теплом спальном мешке. Туда же юркнул Снежок.

— Отлично! — улыбнулся он. — Вишня, давай тоже!

— Да нет. Меня Белка согреет, — сонно отозвалась она. Но, поворочавшись на колючем ельнике, поднялась, прижимая облако, и нырнула под правое драконье крыло, спряталась туда с головой.

Натянув капюшон, я приблизил к огню ладони. Спустилась сырая осенняя ночь, и даже возле костра было зябко. Как бы я хотел забраться под мягкое крыло доброго дракона и, забыв обо всех передрягах, провалиться в сладкий сон! Там, наверно, уютно, как у жаркой печки, да и облака обнимают и укутывают.

Резкий ледяной ветер пробрался под капюшон, проскользнул под полы плаща, и я почувствовал, как стучат зубы. Главное, чтобы не задуло костер! Если пламя погаснет — может погаснуть жизнь…

— Лион! — вдруг услышал я голос из-под правого крыла дракона. — Лион, лови!

Белка Алька выскользнула из-под перепончатого крыла и прижалась ко мне, согревая, точно нежное пуховое одеяло.

— Лови, Лион! — раздался голос из-под левого крыла, и смешной Снежок покатился ко мне по траве, прислонился к спине, как подушка.

— Подождите, а как же вы? — вскочил я.

— С Кузей и так тепло, — отозвался Пряник.

— Как дома у камина, — добавила Вишня.

— Спасибо… — выдохнул я. — Спасибо!

Со Снежком и Белкой стало веселее. Они не могли говорить, зато умели согревать и радовать, и теплее становилось не только озябшим рукам — таяло обледеневшее от неизвестности сердце. Надо было подумать о завтрашнем дне, но не было сил, поэтому я вспоминал и вспоминал полет на драконе: обморочный страх высоты, преодоление, восторг, волшебные пейзажи, залихватское чувство «Я не боюсь!» — и смертельный ужас падения. Какое счастье, что нас спасли облака! Я с благодарностью обхватил Снежка и Белку — они дружелюбно ластились ко мне. Хорошие, чудесные, добрые… Но не мои. Где-то ждет меня такой же прекрасный Крылатый Лев. Вместе с друзьями я обязательно найду его.

Пригревшись возле ватных облаков, я понял, что меня одолевает сон. Но спать было нельзя — мало ли какая нечисть водится в чужом лесу! Стараясь взбодриться, я вскочил (облака понимающе разлепились), помахал руками, попрыгал, покачал головой влево-вправо. Чтобы окончательно сбросить сонные оковы, я добрел до ручья, благо он был близко, и долго плескал в лицо ледяной темной водой, в которой покачивалась и дробилась равнодушная круглая луна.

А когда повернул обратно, увидел, что возле костра сидит, сгорбившись, человек в сложном многослойном одеянии. Его голову украшал огромный, как колесо, берет, различимый даже в густой черноте осенней ночи.

Глава 17

Похолодев, я прислонился к липкой смолистой сосне и подавил первый порыв — убежать, спрятаться среди темных, глухо шелестящих деревьев. Заводить новый разговор с Колдуном, да еще в ночи, не было никакого желания. Но когда собрался с мыслями, решил, что скрываться — не только позорно, но и глупо. Если уж Колдун нашел меня здесь, на затерянной в лесу опушке, достанет где угодно. Не убежишь. Только зачем я ему понадобился?

«Иди навстречу страху!» — говаривал мне отец. Так я и сделал — шагнул к костру и молча сел напротив Колдуна. Снежок и Белка, соединившись, прижались к моей спине, точно спинка мягкого кресла.

— Что, захватил чужие облака? — не поднимая глаз, прогнусавил Колдун. — Не твое добро. Нехорошо.

— Что — нехорошо? — мрачно отозвался я. — Товарищи должны помогать друг другу.

— А может быть, твои, как ты их называешь, товарищи уже замерзли без облаков? Или задохнулись под плотным покровом крыльев? А вдруг они превратились в ледяные глыбы, и дух их улетел в небытие?

Я вздрогнул, пронзенный стрелой ужаса, но мгновенно опомнился, — ведь Снежок и Белка не растаяли, не взмыли в небеса. Они по-прежнему согревали спину здоровым и ровным теплом, как пухлая грелка, а значит с Вишней и Пряником все в порядке. И все-таки я не выдержал — поднялся, шагнул к дракону, осторожно приподнял левое перепончатое крыло. Пряник лежал на боку и ровно сопел. Заглянуть к Вишне я постеснялся, но был уверен, что и с ней все в хорошо, — Белка легла мне на плечи, точно алый шарф, и легко, спокойно вздохнула.

— А все-таки поверил! — ухмыльнулся Колдун, глядя в огонь.

— Не поверил. Но это нормально — убедиться, что с друзьями все хорошо.

— Если бы ты так уж тревожился за них, не стал бы брать в опасный поход, — хмыкнул Колдун.

— Ребята сами решили, что делать. Они не игрушки, а живые люди, — проговорил я и разозлился на себя — тоже мне, нашел перед кем оправдываться!

— Они-то живые. А ты — нет! — Колдун резко встал во весь рост, раскинул руки. В желтых отблесках костра его долговязая нескладная фигура в немыслимых темных полотнищах выглядела внушительно и жутко. Это не я, а он походил на призрака или черного демона!

— Про то, что я умер, вы уже говорили. Лучше объясните, зачем вы меня преследуете? Я же ушел из города — что еще нужно?