Крылатые люди - [37]

— Вот именно!.. — улыбнулся Бицкий. — Вы уже догадались, что недотепу посылать на такое задание не только бессмысленно, но и вредно.

Иконников вытянулся и щелкнул каблуками. Глаза его смеялись, вид был уверенный, и это Бицкому понравилось.

— Ну вот и хорошо. О самой задаче я еще скажу. Теперь хочу спросить, с кем из летчиков вы предпочли бы лететь на это исключительно важное задание? Могу предложить двух: лейтенанта Вихорева и…

— Товарищ командир, разрешите лететь с Вихоревым, — попросил Костя.

— Вы не дослушали. Оба летчика друг друга стоят: оба отлично владеют техникой слепого самолетовождения.

— Уверен в этом и готов лететь с первым, кого вы назовете.

— Вы знаете Вихорева?

— Нет, не знаю.

Бицкий вызвал адъютанта, приказал пригласить Вихорева.

Вошел невысокий, худощавый человек в фуражке ВВС, но в кителе и брюках гражданского летчика (брюки были заправлены в кирзовые сапоги). Иконникова несколько удивила его экипировка, а летчик как-то странно козырнул, сложив ладонь ложечкой.

— Летчик первого класса Вихорев явился но вашему вызову.

Сдерживаясь, чтоб не улыбнуться, Бицкий сказал:

— Знакомьтесь. Ваш штурман, старший лейтенант Иконников.

Вихорев опять же странно, совсем по-граждански сложил в ложечку ладонь и подал ее Иконникову сверху, будто огибая невидимую волну перед собой.

— Здравствуйте, Вихорев. И к Бицкому:

— Зачем, простите, мне штурман? Четырнадцать лет летал без штурмана и ни разу не заблудился. Полагаю, что и на войне могу летать без штурмана.

Бицкий возразил:

— Вы не учитываете, что на войне нужно не только летать, но и бомбить. Вы ведь никогда не бомбили?

— Нет. Но надеюсь и это освоить.

— Все же лучше, если будет штурман. Словом, знакомьтесь, притирайтесь друг к другу, а затем я вас вызову и дам задание.

Как выяснилось из задания Бицкого, "свободная охота" имела целью блокировать три западных аэродрома, откуда предпринимались немцами налеты на Москву.

Эти аэродромы были известны, и теперь лишь требовалась исключительная дерзость в действиях одиночного экипажа.

В одну из следующих ночей Вихорев и Иконников, как следует все обсудив, вылетели на своем двухмоторном бомбардировщике Ил-4 на эту самую "свободную охоту".

Снегу в зиму сорок второго года выпало много. Ночь выдалась ясная, морозная, звездная, как в сочельник. Летят они — и видят под собой сказочное сверкание снегов, таких близких душе русского человека.

Прошли на запад на высоте четырех тысяч метров, благополучно миновали линию фронта южнее Вязьмы, обойдя самую гущу вражеских зениток, и совершенно беспрепятственно приблизились к одному из вражеских аэродромов.

Вот теперь вообразите: видят они немецкий аэродром, как на макете в классе. Вне всякого сомнения, идут полеты. То и дело вспыхивают прожекторы, освещая взлетно-посадочную полосу. Даже глазам не верится: "Как в мирное время!"

Их, конечно, здесь не ждали. Гул их моторов смешался с гулом немецких самолетов. Иконников предложил Вихореву зайти вдоль взлетной полосы, по оси ее, что тот и сделал, а штурман послал вниз две бомбы, всего стокилограммовых. Бросил их с небольшим разрывом, чтобы повредить первую и последнюю трети укатанной полосы и помешать, во всяком случае в эту ночь, тем, кто еще не взлетел, взлететь, а тем, кто в воздухе, сесть. Не отрываясь от прицела, Константин убедился, что попал, и дал Вихореву курс на Оршу, на другой заданный аэродром.

Пришли и сюда таким же манером, никем не замеченные, опять бросили парочку бомб и пошли дальше.

Идут на следующий, третий. И так им это дело понравилось, что настроение — хоть в пляс. Вдруг оба увидели идущий параллельным курсом с ними какой-то остроносый самолет. Еще посоветовались: "Не «ил» ли?"

Он шел с огнями, освещенный, как пассажирский самолет, словно бы на линии воздушных сообщений. Увидел их, помигал огнями. Они ему поморгали точно так же, и тогда Вихорев сказал Косте:

— Слушай, это фриц — «Хейнкель-111», клянусь своей тещей! И главное, он принял нас за своих. Давай зажжем огни, пристроимся к нему и потопаем следом. Он нас и приведет куда надо.

Иконникову предложение понравилось.

Вместе с «хейнкелем» они подошли к Витебску. Увидели внизу действующий аэродром. Вспыхивают огни, идут полеты, все чинно, мирно. Немец пошел на снижение, и Вихорев за ним снижается по кругу. «Хейнкель» дал зеленую ракету, выпустил шасси, и наш самолет проделал за ним все то же. Немцы зажгли прожектора, и он пошел на посадку, а наши в это время были на четвертом развороте. И тогда Вихорев убрал шасси и вышел на прямую вдоль полосы. Она была прекрасно видна, освещенная прожекторами.

Вихорев сказал: "Действуй, Костя! Сейчас мы их накроем".

Иконников прильнул к прицелу и увидел, что визирная линия как раз тянется вдоль выстроенных самолетов, стоявших на линейке крыло к крылу, очевидно, готовых к отлету или только что прилетевших. Штурман послал на них первую бомбу, за ней вторую…

Следующая пришлась точнехонько в крышу трехэтажного здания на краю поля. Иконников увидел, как она утопила его в клубах огня и дыма.

Между тем Вихорев уже набирал высоту и в развороте, оглядываясь назад, видел оставшиеся на аэродроме пожары.