Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчиков - [60]

— Это здесь, Сканк. Китаец сказал, что он будет рад заключить контракт для вас, но вы должны прибыть лично, чтобы передать бабки и выказать честные намерения.

— Тьфу! Я считаю это глу-по-стью, парень. Если бы китаец знал, что мы оплачивали счет на сто тысяч долларов, он захотел бы больше для себя.

— Несомненно, — подтвердил Блати — ему нравился звук этого слова.

— Какова цена вопроса?

— Двести фунтов.

— Двести фунтов! Дерьмо! Жизнь дешевле, чем гребаный Тренчтаун в этом месте.

— Все так, Сканк, но послушайте. — Блати откинулся на своем сиденье, обняв руками руль. — Вы должны оценить то, что Китаец ничего не просит за посредничество. Тот мордоворот, с которым мы идем на встречу, сам хочет этот контракт. Он думает, что сможет хорошенько выпотрошить Дэнни — как называют ублюдка в Лондоне, — прежде чем сделает то, что нужно.

— Но он гарантирует, что убьет его, да? Он гарантирует, что застрелит маленького засранца, да?

— Он надежный, как говорит Китаец.

Жаль, что Сканк не знал о Китайце столь же много, сколько он знал о мести. Месть Сканка Дэнни — не то блюдо, которое едят холодным, а до сих пор это блюдо было почти полностью заморожено. Прошло пять лет с того долбаного дня, когда три килограмма наркотиков пропали без вести в Филли, и все это время Сканк терпел, ждал. Он собирал частички информации то здесь, то там и обрабатывал их; он помещал железные прутья в огонь и наблюдал за ними. В конечном счете ядовитое дерево принесло плоды: Китаец, давний партнер Сканка, сказал ему, что один чокнутый негр из Харлесдена, регулярно куривший в его доме, болтал как-то под кайфом о парнях, которые получали на выходе продукт намного выше среднего.

Китайцу такая информация показалась весьма интересной, было бы глупо отставать от конкурентов. Но еще больше его заинтересовал ноготь на большом пальце руки того чокнутого, что снабжал двух братьев, занимавшихся производством. Очевидно, старший брат, которого звали Дэнни, служил в армии. Более того, он пошел в армию после поездки на Ямайку. Поездки на Ямайку в конце восьмидесятых.

Время близилось к полуночи, когда Блати, везя внушающего ужас большого человека, остановился перед старым домом на Миллиган-стрит позади Лаймхаусской дамбы.

— Что это, блин, такое? — спросил Сканк, впервые в жизни увидев башню Кэнэри-Уорф[10], когда вышел из машины.

— Офисы, — ответил Блати. — Я глушу мотор.

Сканка ввел в разлагающийся бордель ребенок,

возможно, внучка Китайца или даже его правнучка. Они пробирались через набитое людьми жилище со смежными комнатами и нашли старика там, где, скорее всего, была кухня, несмотря на присутствие большого стального стола и двух картотечных шкафов в дополнение к раковине, холодильнику и узорчатому линолеуму.

— Очень рад! Заходите, прошу! — воскликнул он, вставая из-за стола. — Добро пожаловать в мой офис, господин Сканк!

— Достаточно просто Сканк, — заметил гость. — Так что, здесь теперь повсюду офисы?

— О да, да, множество изменений, новое большое расширение. Множество офисов. Множество офисных рабочих. Множество офисных рабочих, которые нуждаются в помощи.

— Стало быть, бизнес налажен?

— Бизнес превосходный! Это — зона предприятий.

— Ну конечно! — Сканк не мог сдержать чувство отвращения к его одежде, грязному махровому халату, что ставило под сомнение эффективность и рвение Китайца, но он прибыл сюда не затем, чтобы говорить об этом. — Я дам двести — вы разберетесь с моим человеком?

— Никаких проблем, никаких проблем. — Китаец прервал разговор и позвонил в соседнюю комнату. — Господин Джералд, не могли бы вы зайти сюда, прибыл ямайский джентльмен.

Конечно, Китайцу хотелось думать, что Джералд был заурядным мордоворотом. Но мысли Китайца мало чем отличались от его «рабочего кабинета» — запутанное скопление различных закутков, наполненных несовместимым содержанием. И подобно тому, как в каждой из комнат причудливого логова Китайца одна часть отведена для курения опиума, вторая - для крэка и третья — для исступленной болтовни, так и в его мозгу, в каждом отдельном месте была иная вера, несовместимая истина, другая история.

Когда Джералд вошел в комнату, Сканк ощутил холод на шее с тыльной стороны. Невысокий мужчина с не бог весть какими плечами, но его лицо... нельзя сказать, что лицо его было изуродовано — оно было полностью перекошено на одну сторону, будто ветер в ка- кой-то миг изменил направление и хлестнул Джералда твердым крестом справа. На нем была синяя нейлоновая куртка с капюшоном, наподобие тех, что носили дети в шестидесятых; на голове — очевидная накладка из искусственных волос. Из-под нее, несмотря на ужасную гримасу, проглядывало все же нечто похожее на лицо, абсолютно бессодержательное и безжизненное; лицо, напоминавшее брюхо жабы. Но это не был человек с обычными чувствами или вообще с какими- либо чувствами. Джералда сопровождал мальчик лет пятнадцати, одного с ним роста, — для ясности, как и Джералд когда-то — худой трубочист, рыжеволосый, веснушчатый и в такой же синей куртке с капюшоном. Оба были в резиновых перчатках телесного цвета.

Сканк прочистил горло:

— Гм-м... Джералд.