Крушение надежд - [285]
В любую погоду: в холод, снег, дождь и жару — часами стояла длинная очередь тесно подпиравших друг друга людей. Милиция не разрешала устраивать очередь до 8 часов утра. До этого времени все прятались во дворах переулков и пугливо выглядывали оттуда, а потом вприпрыжку толпой бежали к посольству. Случалось много скандалов, столкновений, некрасивых сцен. Хмурые милиционеры строго следили за порядком и грубо выволакивали из очереди скандалистов. Очередь оттесняли к стенке и отделяли от тротуара загородками. В очереди шел обмен разными сведениями: ни у кого из уезжавших не было никаких знаний о том, как проходит их путь и какие их ждут испытания. Сведения поступали из писем уехавших и передавались друг другу в деталях. Люди разговаривали:
— У моего знакомого физика все дипломы пропали в архиве МИДа. Пришлось восстанавливать заново.
— Им ни в чем нельзя доверять.
— А что вы знаете об устройстве физиков в Израиле?
— Там ученые головы на вес золота ценят.
— А музыканты как устраиваются?
— Смотря какие музыканты. Хороших берут в оркестр, а посредственные играют на тротуарах.
— Теперь половина евреев едет в Израиль, а половина в Америку
— А в Америке как устраиваются?
— Как-то устраиваются. Если там есть ранее приехавшие родственники, они помогают.
— Отказов становится все больше, растет число отказников.
— Да уж, чего хорошего ждать евреям от наших властей?
Людей было так много, что не всегда и не всем удавалось за один день попасть внутрь посольства. Приходилось снова становиться в очередь на другой, а то и на третий-четвертый день. Это была пятая ступень унижения на пути к свободе.
Стоял в этой очереди и Рупик Лузаник, и не раз. У него было много дипломов и патентов — его гордость, и он ни за что не хотел оставлять их затерянными в архивах советских министерств. И каждый раз, когда он стоял в таких очередях, его одолевали тяжелые думы, он вздыхал: «Ой-ой, сколько испытаний посылает мне Бог, но я знаю, что он вознаградит за эти испытания».
Пунктуальный и хорошо организованный, Рупик упорно готовился к медицинскому экзамену в Америке, перечитал много американских учебников в библиотеке имени Ленина и в библиотеке иностранной литературы. Там он читал не только учебники, но и описание США, выбирал штат, в который ему лучше поселиться: Массачусетс, Коннектикут, а может, Нью-Йорк? Он так был уверен в скором отъезде, что свои книги стал пересылать Глинскому в бандеролях. А книг у него было много, собранных с любовью за много лет. Дважды в неделю он ездил на Центральный телеграф на улице Горького с пачками книг. Там их тщательно проверяли, посылать разрешалось только книги, изданные после 1950 года. Свои старые книги Рупик с болью в сердце продавал в букинистические магазины.
На фоне бесконечного ожидания ему хотелось морально подготовиться к суете будущего отъезда. Мысль о моменте отъезда была единственно приятной. Он ездил в Шереметьевский аэропорт, присматривался со стороны к тому, как евреи уезжают. Последней и самой тяжело переносимой степенью унижения и оскорбления уезжающих евреев был жестокий, издевательский шмон на таможне. Таможенники жестоко шмонали — проверяли вещи уезжающих. Вещи для сдачи надо было привозить накануне вылета или отъезда. Все уезжающие должны были присутствовать при проверке, но стоять в нескольких шагах, чтобы не иметь возможности ничего подложить. Таможенники вываливали вещи на большие столы, придирчиво рассматривали каждую тряпку и довольно часто спрашивали хозяев:
— А это зачем положили? Это вывозить не положено.
Были там слезы, были рыдания, особенно расстраивались старушки.
— Эту брошку вывозить нельзя.
— Да это же единственная память о моей покойной маме!
— Драгоценности вывозить не положено.
Рупик бродил по громадному залу аэропорта и старался представить, как будут уезжать они. Черт с ним, со шмоном, только бы их выпустили. Когда это будет?..
Искупление страданий наступало, если ОВИР все-таки разрешал выезд. Тогда надо было сдать паспорт, заплатив за каждый большую сумму в пятьсот рублей (месячная профессорская зарплата, или три средних месячных заработка), и получить вместо него выездную визу в Израиль, с фотографией и печатью. Сдача паспорта означала лишение гражданства и полный разрыв с Советским Союзом. Люди и хотели разорвать с ним, но платить за это большие деньги было унизительно, почему платать? Это еще одна форма издевки. С визой нужно было обменять в Центральном банке рубли на доллары. Какие бы у людей ни были суммы, на одного человека полагалось сто долларов, не больше. Выпустить человека в другой мир всего с сотней долларов в кармане — это тоже была издевка. Уезжавшие, у которых были накопления, оставляли деньги близким.
Потом, уже с визой, можно было покупать билет. Но тут возникал вопрос: билет куда?
Транспортной связи между Россией и Израилем не было, а маленькая Голландия не могла принять тысячные толпы эмигрантов даже временно. Как и куда евреям переправляться, чтобы попасть в Израиль?
Выручила Австрия. Федеральным канцлером Австрии с 1970 года был еврей Бруно Крайский, видный антифашист. По просьбе Израиля он дал еврейским эмигрантам разрешение приезжать из России прямо в Вену на короткий срок, до десяти дней, для оформления документов на дальнейшую дорогу. Оттуда уже их переправляли прямо в Израиль. Если люди хотели ехать в Америку или в любую другую страну, еврейские организации перевозили их в Рим. Итальянские власти смотрели сквозь пальцы на то, что в Риме скапливались тысячи эмигрантов из России, в ожидании разрешения на выезд в другую страну. Там люди задерживались на три-четыре месяца, а то и дольше. И все это время еврейские организации содержали их, выдавая небольшие деньги на жилье и питание.
Семья Берг — единственные вымышленные персонажи романа. Всё остальное — и люди, и события — реально и отражает историческую правду первых двух десятилетий Советской России. Сюжетные линии пересекаются с историей Бергов, именно поэтому книгу можно назвать «романом-историей».В первой книге Павел Берг участвует в Гражданской войне, а затем поступает в Институт красной профессуры: за короткий срок юноша из бедной еврейской семьи становится профессором, специалистом по военной истории. Но благополучие семьи внезапно обрывается, наступают тяжелые времена.
Все русские эмигранты в Америке делятся на два типа: на тех, которые пустили корни на своей новой родине, и на тех, кто существует в ней, но корни свои оставил в прежней земле, то есть живут внутренними эмигрантами…В книге описывается, как русскому доктору посчастливилось пробиться в американскую частную медицинскую практику.«Как в одной капле воды отражается все небо, так и история одного человека подобна капле, отражающей исторические события. Поэтому я решаюсь рассказать о том, как в 1970-х годах эмигрировал в Америку из Советской России.
В четвертом, завершающем томе «Еврейской саги» рассказывается о том, как советские люди, прожившие всю жизнь за железным занавесом, впервые почувствовали на Западе дуновение не знакомого им ветра свободы. Но одно дело почувствовать этот ветер, другое оказаться внутри его потоков. Жизнь главных героев книги «Это Америка», Лили Берг и Алеши Гинзбурга, прошла в Нью-Йорке через много трудностей, процесс американизации оказался отчаянно тяжелым. Советские эмигранты разделились на тех, кто пустил корни в новой стране и кто переехал, но корни свои оставил в России.
Владимир Голяховский был преуспевающим хирургом в Советской России. В 1978 году, на вершине своей хирургической карьеры, уже немолодым человеком, он вместе с семьей уехал в Америку и начал жизнь заново.В отличие от большинства эмигрантов, не сумевших работать по специальности на своей новой родине, Владимир Голяховский и в Америке, как когда-то в СССР, прошел путь от простого врача до профессора американской клиники и заслуженного авторитета в области хирургии. Обо всем этом он поведал в своих двух книгах — «Русский доктор в Америке» и «Американский доктор из России», изданных в «Захарове».В третьей, завершающей, книге Владимир Голяховский как бы замыкает круг своих воспоминаний, увлекательно рассказывая о «жизни» медицины в Советском Союзе и о своей жизни в нем.
Семья Берг — единственные вымышленные персонажи романа. Всё остальное — и люди, и события — реально и отражает историческую правду первых двух десятилетий Советской России. Сюжетные линии пересекаются с историей Бергов, именно поэтому книгу можно назвать «романом-историей».В первой книге Павел Берг участвует в Гражданской войне, а затем поступает в Институт красной профессуры: за короткий срок юноша из бедной еврейской семьи становится профессором, специалистом по военной истории. Но благополучие семьи внезапно обрывается, наступают тяжелые времена.Семья Берг разделена: в стране царит разгул сталинских репрессий.
Все русские эмигранты в Америке делятся на два типа: на тех, которые пустили корни на своей новой родине, и на тех, кто существует в ней, но корни свои оставил в прежней земле, то есть живут внутренними эмигрантами…В книге описывается, как русскому доктору посчастливилось пробиться в американскую частную медицинскую практику.Ничто так не интересно, как история личного успеха в чужой стране. Эта книга — продолжение воспоминаний о первых трудностях эмигрантской жизни, изданных «Захаровым» («Русский доктор в Америке», 2001 год).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».