Круговорот - [62]

— Это правда, что в том краю живут Хранители? — обратился к Чону алхимик.

— Хранители там живут. Это правда. Но не всякому дано попасть в их Пристанище.

— Пора уходить, — к Чону подошел Лиходей. Его взор был устремлен к городскому валу, у которого строились солдаты.

— Пора, — согласился Чон. И махнув рукой, увлек беглецов в лесную чащу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МАТЕРИК

Глава 1

Лиходей лучше других мог ориентироваться на просторах живой природы. Свои молодые годы он провел под сенью лесов в компании подобных себе лихих парней. Разбойная жизнь научила древлянина уходить от погони и умело путать следы. Не удивительно, что именно Лиходей повел гурьбу беглецов, пытаясь оторваться от сидевших на хвосте пещерников. Но, не смотря на все старания, бывшему лесному разбойнику не удавалось сбить со следа преследователей. На второй день погони путь беглецам преградила неглубокая речка.

Все вошли в воду и долго брели вверх по течению, утопая по щиколотку в вязком иле. Себастьян совсем выбился из сил и значительно отстал от основной группы. Саня, видя положение старика, забрал у него тяжелый мешок.

Но это не помогло. Себастьян все равно отставал. Тогда Громила Стен взгромоздил хлипкого натуралиста на свою широкую спину и шел вместе со своей ношей до самого привала, выказывая не дюжую выносливость. Привал сделали под вечер, выйдя на небольшой пригорок на берегу.

На его вершине измотанные преследованием беглецы, смогли, наконец, принять горизонтальное положение и забыться недолгим сном. Саня тоже упал в траву и уже, было, задремал, но его настойчиво разбудил Чон.

— Делай как я, — сказал колдун, усаживаясь в позу Лотоса. Саня нехотя подчинился. Он сел рядом с Чоном, скрестил ноги.

— Выпрями спину, раскрой ладони небу и освободи свой разум от всяких мыслей, — в полголоса наставлял колдун. Скрюченную спину распрямит и раскрыть заскорузлые ладони Пряхин еще мог. А вот прогнать из головы назойливо лезущие мысли у него не получалось, как он не старался. Чон чувствовал несостоятельность своего ученика и монотонно бубнил:

— Расслабь все члены, не думай ни о чем, ибо ничего не существует… Никаких мыслей, никаких образов в голове… Ты часть природы, часть вселенной… Ты холодный и бездушный камень, что лежит на речном берегу… Для тебя нет ни прошлого, ни будущего…

Для тебя нет понятия времени и пространства… Гипнотизирующий голос колдуна проник в подсознание. Саня абстрагировался от мирской суеты и действительно начал окаменевать.

— Тебя окружает живительная сила природы, — продолжал вещать Чон.

— Все вокруг лишь кажется материальным… На самом деле это лишь часть неиссякаемой вселенской энергии… И ты тоже ее часть…

Почувствуй же связь с этой живительной Силой и наполни ею свое тело… Легко сказать — почувствуй… Колдун думает, что если сам по астралу может гулять, то и другим это под силу. Саня, конечно же, попытался наполнить себя пресловутой энергией, но у него плохо получилось. Тут еще подошел Лиходей и все окончательно испортил. Древлянин заметил вдали вспорхнувшую стайку напуганных кем-то птиц и указал на нее Чону.

— Кроты наступают нам на пятки, — сказал он. — Надо разделиться на мелкие ватаги… Иначе не уйдем.

— Каждый сам за себя? Так что ли? — спросил присутствующий при разговоре Саня.

— Именно так, — сверкнул глазами Лиходей.

— Разделимся, — согласился Чон. Беглых невольников было что-то около трех десятков. Лиходей разбил всех на четыре группы, поставив во главе каждой проводника из древлян. Сам он тоже стал проводником, отобрав в свой отряд самых выносливых воинов, в числе коих оказался и Саня.

— Я попробую пустить пещерников по ложному следу, — обратился Лиходей к Чону Клешне и Стриге. — А вы разбегайтесь и ведите людей к Мертвому городу. Там и встретимся. Не дожидаясь окончания сборов, Лиходей со своей группой покинул пригорок. Он повел беглецов через бурелом. Наказал идти широким строем, мять траву, ломать ветки, оставляя за собой явные следы. После полуночи специально разожгли огонь на невысоком холме: в наступившей непроглядной тьме его свет не мог ни привлечь внимания преследователей. У костра останавливаться не стали, лишь переодели обувку задом наперед и продолжили гонку с преследованием. Весь последующий день и сменившую его ночь беглецы кружили по лесу, путая следы. Утром Лиходей залез на высокий тополь и долго разглядывал даль. А когда слез, то приказал поджечь лес. Сухие деревья занялись быстро. Образовалась широкая полоса огня. Ветер благоприятствовал беглецам. Он быстро раздул настоящий пожар и погнал его в сторону преследователей. А Лиходей после короткого отдыха вновь повел всех за собой в чащобу. Лишь к следующему утру оторвались от погони. Во всяком случае, так заявил взмокший от долгого бега Лиходей. Он велел сделать рогатины, пояснив, что где-то неподалеку блуждает медведь: его помет уже попадался на пути беглецов. Медведя нашли в большом малиннике. Зверь был крупный, гораздо крупнее тех, что доводилось видеть Сане в своей прошлой жизни. Он не испугался засевших поодаль людей, но и агрессии не проявил, лишь смотрел подозрительно в их сторону, продолжая поедать усеянные сочной ягодой ветки кустарника. Зато беглецам лесной хищник явно не давал покоя: медвежатина могла утолить давно мучавшее всех чувство голода. Ной, Брес и Стен вооружились острыми рогатинами и окружили сидевшего в зарослях зверя. Напали одновременно. Ной со Стенном сомкнули свое оружие на шее вмиг рассвирепевшего животного и держали его на месте, проявляя незаурядную силу, а Брес тем временем точным ударом поразил вставшего на дыбы медведя в сердце. Тушу мертвого хищника тут же взялись свежевать. Этим занялась все та же троица «мушкетеров», как успел окрестить освобожденных гладиаторов Саня. Остальные беглецы таскали валежник для костра. Огонь развели в низине — на дне небольшого овражка. Вооружились шампурами — ветками, на которые нанизали куски сочащегося кровью мяса и принялись готовить жаркое из медвежатины. Саня сидел в кругу расположившихся у огня людей, смотрел, как жарится на импровизированном вертеле его шашлык и радовался гармонии окружающего его мира. После тесных, давящих на сознание катакомб и мрачных, удушливых штолен Лабиринта, он стал по-другому смотреть на живую, открытую солнцу природу. Многое переоценил. И в некоторой степени даже сочувствовал пещерникам, которые, по сути, являлись рабами мертвого Холма. Кругом росли преимущественно лиственные деревья. Сосны с елями должны были быть гораздо восточнее. Саня вдруг явственно вспомнил, как совсем еще юным мальчишкой бродил по карельским хвойным лесам вместе со своим дедом-охотником. Старик был добрым и незатейливым человеком. Его образ неизменно ассоциировался с видавшей виды телогрейкой, кирзовыми сапогами и куцей меховой шапчонкой. Дед знал лес, как свой родной дом. К природе он относился любовно