Круглый год. Сборник. 1974 - [14]
Чкалов выходит из вагона, его встречают бурными приветствиями, подносят цветы.
Он произносит короткую речь:
— Честь завоевания полюса принадлежит советским людям. Мы обязаны своим успехом вам, рабочим и колхозникам нашей необъятной Советской страны... Одиночка наверняка обречён на гибель... Наша безопасность обеспечивалась Родиной.
Чкалова заваливают цветами. Валерий Павлович растроганно смотрит на вихрастого пастушонка с кнутом. Он гладит его по волосам:
— Хочешь быть лётчиком?
Хлопчик смущённо опускает голову:
— Хочу...
— А раз хочешь — значит, будешь!
Мальчуган исподлобья улыбается герою.
Перед Москвой все приоделись и нетерпеливо повысовывались в окна. За поездом бегут ребятишки. Ход вагона всё тише, медленно подползает сумрачная прохлада вокзала. Москвичи встречают героев. Первым, впереди всех фоторепортёров и кинооператоров, мчится к вагону сын Чкалова, Игорь. С разгона он бросается в объятия к отцу, у обоих глаза влажны от счастья.
Иван Рахилло
ЗИМНИЕ СТИХИ
ЗИМА ПРИШЛА
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
НА СТЕКЛЕ МОРОЗНЫЙ ИНЕЙ...
МЕДВЕДЬ
23 ФЕВРАЛЯ — ДЕНЬ СОВЕТСКОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА
ПОЗДРАВЛЕНИЕ
Качаев Ю. Майна
Ещё полгода назад Серёга считал себя человеком довольно везучим. В школе он учился не хуже других, с ребятами отношения были нормальные, и о завтрашнем дне думать ему, в общем-то, не приходилось.
Но потом у Серёги тяжело захворал отец. Врачи сделали ему операцию — и теперь было неизвестно, скоро ли отца выпишут из больницы.
На руках у матери, кроме Серёги, осталось ещё трое младших, и каждого надо было накормить, одеть и обуть.
Когда в семье стали сказываться нехватки, Серёга про себя решил: «Хватит сидеть на шее. Мужик я или нет?»
Посоветовавшись со своим дружком Лёшкой Званцевым, Серёга решил бежать на Саяно-Шушенскую ГЭС. По радио постоянно передавали, что там нужны люди любых специальностей, в том числе и разнорабочие.
Но, увы, из этой заманчивой затеи ничего не вышло. Серёге удалось доехать только до Красноярска, а там его сняла с поезда железнодорожная милиция, поскольку у Серёги не оказалось ни билета, ни документов.
Дома беглецу досталось от матери. Было не столько больно, сколько обидно.
А вечером к Малышевым зашёл сосед, дядя Саша Званцев.
— Попало? — спросил он Серёгу.— А ты не бегай без спросу и не заставляй мать волноваться.
— Я же записку оставил,— уныло сказал Серёга.— Да и что страшного? За сто километров уехать нельзя.
— Я тебе уеду!— снова рассердилась мать. — Ишь путешественник выискался на мою голову!
— Погоди, Мария, не кипятись,— сказал дядя Саша.— Может, парень и прав. Я в его годы уже брёвна в лесхозе ворочал. Мужчин-то после войны негусто вернулось, сама помнишь... — Званцев помолчал и добавил:— В Майне у меня брат экскаваторщиком работает. Думаю, он сумеет пристроить Серёгу к делу, раз уж такая незадача вышла. Прикинь, Мария, как лучше...
Через неделю мать со слезами собирала сына в дорогу. На сей раз Серёга добрался до Майны — посёлка гидростроителей — без лишних приключений. Он ожидал увидеть палаточный городок, но никаких палаток в Майне не оказалось. Кругом стояли настоящие дома — в четыре и пять этажей. Они были розовые, голубые, жёлтые, а на их крышах маячили заиндевелые перекрестия телевизионных антенн. Справа, уходя вдаль, сверкали вершины снеговых хребтов. Внизу, стиснутый отрубистыми скалами, торосился зимний Енисей. Ближе к левому берегу дымилась широкая и длинная промоина. Позднее Серёга узнал, что Енисей не замерзает полностью в этих местах даже в самые лютые морозы. Всегда остаётся полынья, по-местному майна. Отсюда и пошло название посёлка.
За Енисеем, насколько хватал глаз, тянулись синие таёжные увалы, похожие на пилы зубьями вверх.
Кое-где на домах алели полотнища:
„ЗДЕСЬ БУДЕТ ГИГАНТ ГИДРОЭНЕРГЕТИКИ“, „ИДЁМ НА ВЫ, ЕНИСЕЙ!"
Серёга поглазел на посёлок и отправился искать Званцева. Нашёл он его в столовой. Иннокентий Захарыч был широкоплечий человек, с круглым рябоватым лицом и зелёными глазами.
