Круг замкнулся - [30]

— Ну, как вам столица Норвегии? — поинтересовался у сыскного надзирателя Кунцевич.

— Я столицу-то почти и не видел. Он извозчика кликнул и потребовал везти его в какой-то Хольмен-Кольмен, я, естественно, за ним. Народу на улице почти никого, думал, все, спалюсь. Ан нет! Скоро фиакров и пролеток стало столько, что не протолкнуться. Оказалось, что на эту гору в воскресенье чуть не весь город отправляется. И никакой это не хольмен, а настоящая гора! С нее такие виды открываются! А лес там какой! Воздух! Посетили мы с Борисом Викторовичем тамошние ванны на сосновых иголках, покушали ихней рыбки, по лесу побродили, да и домой. А как тут все дешево, Мечислав Николаевич! Я на все про все две кроны истратил, рупь по-нашему.

— Я тоже здешним ценам поражаюсь. Мы взяли нумер в лучшей гостинице города и платим за него полтора рубля. Я за столько клопов в Муроме кормил. Ну да ладно, хватит о дешевизне. Посол час назад записку прислал — договорился он со здешними полициантами вчера за ужином, сейчас придут за нашим чухонцем. Сегодня отдохнем, город осмотрим, а завтра будем его допрашивать и уговаривать домой вернуться.

Столица королевства раскинулась по берегу фьорда и была окружена со всех сторон невысокими горами.

Россияне прошлись по улице Карла Йохана от вокзала железной дороги до самого королевского дворца, подивились отсутствию на здешнем Невском по-питерски роскошных зданий и богатых магазинов. Постояв у дворца, уступавшего архитектурными изысками иной рязанской или тульской помещичьей усадьбе, вернулись к Стортингу — норвежскому парламенту, и с удивлением узнали, что его можно посетить — в воскресенье заседаний не было. Служитель провел их в главную залу, площадью чуть поменьше малой залы петербургской Городской Думы, где русские сыщики полюбовались большой, во всю стену картиной с изображением первого заседания Стортинга, на котором было объявлено об объединении Норвегии и Швеции под одну корону.

Пообедали они в столовой в ста саженях от парламента и за суп и жареную рыбу с картошкой, которые им подавала высокая блондинка в безукоризненно белом переднике, заплатили по 35 эре.

— Восемнадцать копеек! — не мог надивиться норвежской дешевизне Вельшин. — Дешевле, чем у фон Дервиза[34], да и не где-нибудь на Ваське, а в самом что ни на есть центре города!

— А Поднебесный небось здесь и поселиться хотел из-за дешевизны, не думаете? — высказал предположение Кунцевич.

— Весьма вероятно, — сказал надзиратель, запивая рыбу зельтерской водой.

Когда чиновник для поручений вошел в допросный кабинет полицейского участка, Поднебесный дернулся было, чтобы встать, но увидев вошедшего и безошибочно опознав в нем соплеменника, наоборот, откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, поприветствовал:

— А, господин опричник! Милости прошу.

— Я чиновник сыскной полиции, а не Охранного отделения. Фамилия моя Кунцевич, звать Мечислав Николаевич.

— А по мне все едино, где вы служите, я в разновидностях царских сатрапов не разбираюсь.

— Ой ли, Борис Викторович, ой ли? С вашим-то прошлым.

По лицу задержанного пробежала едва заметная тень. Кунцевич между тем продолжил:

— Мы передали норвежской стороне справки о ваших судимостях и копии с приговоров мировых судей, у коих вы изволили судиться.

— Судился, да. Воровал. А из-за чего? А из-за того, что жрать было нечего.

— Шли бы работать.

— В России честным трудом прокормиться нельзя.

Титулярный советник покачал головой:

— Это, безусловно, целиком и полностью вас оправдывает.

— Слава Богу, оправдывать меня не вы будете, а здешний прокурор.

— И вы думаете, он вас оправдает?

— Конечно. Норвегия, как и всякая цивилизованная страна, не приветствует преследования людей по политическим мотивам.

— Россия обвиняет вас в предумышленном убийстве и похищении казенных денег. Где вы тут увидели политику?

— Все дело в целях, которые я преследовал. Вам, жандарму, этого не понять.

— Я уже говорил вам, что служу в уголовной, а не в политической полиции, впрочем, в том, что вы называете меня жандармом, ничего для себя обидного не нахожу. Вполне достойная профессия.

— Вот как? Вы считаете, что лишать свободы людей за инакомыслие — достойное занятие для порядочного человека?

— Я считаю, что каждое государство вправе защищаться от людей, которые ради достижения своих иллюзорных целей грабят и убивают.

— Свобода и благополучие народа — это, по-вашему, недостойная цель?

— Цель весьма достойная. Но я абсолютно уверен, что тот, кто не разбирается в средствах для достижения этой цели, придя к власти, ни свободы, ни благополучия народу не доставит. Впрочем, хватит заниматься демагогией. Ваши деяния ничего общего с политикой не имеют. Вы обыкновенный грабитель и убийца, к тому же бандит, который предпочитает действовать чужими руками и ради денег готов рискнуть близким ему человеком.

Поднебесный вскочил:

— Не смейте! Вы ничего не знаете! Вон! Подите вон!

Он набросился на Кунцевича и схватил его за ворот пиджака. Мечислав Николаевич стал было вспоминать приемы жиу-житсу — буквально пару месяцев назад в полицейском резерве их как раз учили освобождаться от таких захватов, ничего не вспомнил, но в это время в допросную забежали два дюжих полисмена и оторвали задержанного от титулярного советника.