Круг замкнулся - [27]

— Какой же он все-таки урод! — сыскной надзиратель остановился и ударил кулаком правой руки по ладони левой. — Нам надо его непременно найти, Мечислав Николаевич!

— Найдем, куда он денется, и не таких сыскивали.

Когда они вошли в «Империал», сидевший у стойки и читавший газету портье вскочил, протянул Кунцевичу ключ и конверт с телеграммой и поинтересовался:

— Самоварчик не прикажете ли?

— Нет, братец, так объелся, что еле брюхо свое до вас донес. Может быть, вы, Петр Павлович?

Не имеющий чина протестующе замахал руками.

Мечислав Николаевич вскрыл конверт, прочитал телеграмму и сказал:

— Придется нам с вами ехать в Христианию. Там мы расстегаев точно не попробуем.

Глава 10 Галопом по северным Европам

— Сразу после разговора с отцом Поднебесного, из которого мне стало известно, что больших денег при Адвокате не было, я послал Григорьеву телеграмму, в которой просил узнать, не отправлял ли какой-нибудь московский банк заграницу деньги от имени Рютенена или Поднебесного. Когда я вернулся в Петербург, ваш начальник сообщил мне, что ни одна из ипостасей Бориса Викторовича перевода не делала. Тогда я попросил его справиться на сей счет у чухонцев, но спрашивать не только про лиц известных нам фамилий, а вообще относительно всех, кто делал переводы на значительные суммы. И вот, полюбуйтесь — ваш начальник пишет, что 19 апреля, то есть за день до убийства Столпакова, некто Ханс Виролайнен отправил из выборгского отделения Северного банка в отделение банка, — Кунцевич посмотрел в телеграмму, — «Скандинавская кредитная компания» в столице Норвегии триста пятьдесят тысяч рублей.

— Вы думаете, Виролайнен — это новая фамилия Поднебесного? — спросил Вельшин.

— А вы думаете, в Выборге полно людей, имеющих триста пятьдесят тысяч? Да таких капиталистов во всей Финляндии, даст Бог, десяток сыщется. Это не Россия. И самое интересно, что в Христиании эти деньги еще никто не получил!

— Вот те раз! Поднебесный грабил московский банк полторы недели назад. За это время до Норвегии можно было десять раз добраться.

— Передвижение ему затрудняет финляндский вид на жительство. В России ни один губернатор чухонский вид на заграничный паспорт не обменяет, для этого финляндцу надобно непременно быть в Финляндии. Виролайнен подал прошение на выдачу заграничного паспорта 19 апреля, а паспорт получил только третьего дня. Из Финляндии до Христиании мене чем за двое суток не доберешься, стало быть, он только сегодня туда прибыл. А может, и не прибыл, если сел на пароход не в Або, а в Гельсингфорсе. Тогда он приедет в Норвегию только завтра.

— Завтра деньги и получит, мы его перехватить не успеем.

— Завтра не получит. Завтра у норвежцев праздник — День Конституции, ни один банк работать не будет. — Кунцевич раскрыл потрепанный томик «Указателя железнодорожных сообщений», который предусмотрительно взял у портье, и стал его внимательно изучать, шелестя страницами:

— Если мы сядем на четырехчасовой поезд, то завтра в семь двадцать будем в столице. С 18 апреля, на наше счастье, стал ходить скорый прямого сообщения Петербург — Або-Гавань, он выходит из Питера без четверти десять, мы прекрасно на него успеваем. В восемь вечера мы будем в Або, то есть догоним пароход «Улеаборг», который, — Кунцевич посмотрел на часы, — вот-вот пройдет мимо кронштадтского рейда. В девять тридцать пятого мая мы в Стокгольме, через двенадцать часов — в Христиании. Собирайтесь!

— У меня заграничного паспорта нет, — обреченно сказал Вельшин.

— Собирайтесь, прикажите снести наши вещи на извозчика и ждите меня на вокзале. А я — на телеграф, телефонирую Григорьеву. Думаю, паспорт вам доставят прямо к поезду. Заодно попрошу вашего шефа связаться с норвежскими властями и попросить их отсрочить под благовидным предлогом выдачу денег хотя бы на сутки.

Вельшин опустился на диван двухместной каюты, провел руками по обивке и даже слегка попрыгал.

— Первый раз на пароходе доводится плыть, — признался он Кунцевичу.

— А за границей бывать доводилось?

— Доводилось — в Манчжурии был.

— Я имею в виду Европу.

— В Европе не бывал-с.

— Ну и как она вам?

— Так мы же еще и не в Европе! Финляндия — это же Россия.

Кунцевич усмехнулся:

— Да, такая Россия, что совсем на Россию не похожа.

— А вот это безобразие.

Титулярный советник был весьма удивлен этой репликой подчиненного — обычно финское благообразие вызывало у туристов один только восторг.

— И что же вам здесь не нравится? — поинтересовался он у Петра Павловича.

— А то не нравится, что здесь никто по-русски не говорит и ни одной русской буквы не видать.

— По-вашему, финны на финском пароходе должны по-русски разговаривать?

— А почему нет? Финляндцы такие же подданные государя императора, как и все русские. Почему же они пренебрегают языком державы, под флагом которой плывет этот пароход? Флаг означает территорию государства; следовательно, пароход финляндского общества, идя под флагом Российской империи, представляет территорию общерусскую, а не только финляндскую. Вот мы на финском поезде ехали — так там и надписи по-нашему писаны, и прислуга по-русски говорит. А тут воды не допросишься!