Кровавый источник - [55]

— Как же ты с ним играл и не видел буковок? — прекратив смеяться, задал дедуля коварный вопрос, отчего Балуев покраснел.

«Вот ведь подцепил меня на крючок, старый хрен!» Благодушные мысли о безобидном старичке разом испарились.

— Ладно, не хочешь говорить — не говори. А врать тоже здесь ни к чему! Мне этот с буковками сразу не понравился, — признался старичок. — Гордыня из него так и прет, а тюрьма на роже написана! И смотрит так, будто выковыривает тебя откуда! Богобоязненные люди так не смотрят. Я, по правде сказать, даже обрадовался, когда он перестал к нам ходить. Видно, понял, что не к месту пришелся…

Буковок на руке незнакомца он так и не вспомнил. Они сердечно распрощались. Дедуля неспешно побрел на бульвар, размахивая сеткой с порожней тарой, словно кадилом. Балуев же продолжил свои исследования.

Он достал из кармана схему, нарисованную Светланой, и, неукоснительно следуя ей, спустился к двум переулкам, расходящимся в разные стороны.

Он выбрал верхний. Тот, по которому шел в ту ночь Кулибин. Путь на самом деле показался Геннадию замысловатым, но в конце концов он достиг цели — коммерческого киоска, в котором поэт по ночам покупал сигареты и хлеб.

Обратно пришлось идти в горку, но ему непременно надо было вернуться назад, чтобы проверить второй переулок.

Он петлял по нему меньше, интуитивно догадываясь о направлении. И, как и предполагал, вышел к тому же киоску.

«Вот почему Светлана не чувствовала за собой слежки. Тот, в длинном пальто, с буковками на руке, шел другим переулком, прекрасно зная, куда направится Кулибин, потому что уже несколько раз выслеживал его ночной маршрут. Как только погас свет в окне поэта, он покинул свой наблюдательный пункт и поспешил занять другой, возле киоска. Но тут нарвался на курящую женщину. Интуитивно сработала маска, которой он прикрывался все эти дни, чтобы оправдать свое долгое торчание именно в этом подъезде. Убийца перекрестился, приняв Светлану за местную. А местные наверняка привыкли к сектантам. Номер, однако, не удался. Он, наоборот, привлек к себе внимание».

Геннадий уже неплохо ориентировался и довольно быстро наткнулся на кабак, в котором в ту ночь ужинали бывшие супруги. Он заказал пельмени и пиво.

В этом относительно недорогом бистро они договорились встретиться с Истоминым. Тот с утра должен был навести справки в институте.

В утомительные минуты ожидания Балуев задавал себе один и тот же, как ему казалось, дурацкий вопрос: «Почему Кулибин всегда ходил именно этой дорогой? Ведь та, по которой шел человек в длинном пальто, намного короче».

Разгадка осенила неожиданно, когда в дверях уже появилась седая борода Истомина: «Там, по правую руку, стоит удивительная по красоте церковь, белая, с черными куполами. Он был поэтом, а значит, не мог изменить направление. Я бы тоже ходил той дорогой…»

— Надо ехать! — с ходу обронил Истомин.

— Удалось что-то выяснить?

— Поговорим в машине, — озираясь по сторонам, предложил тот. — Не доверяю кабакам, — пояснил он уже в машине.

— А по-моему, вполне приличное место, — хмыкнул Гена, — специально предназначенное для болтовни и набивания желудка.

Истомин не стал с ним спорить, а Геннадий подумал: «Чего я хочу от него? Может, у новоявленного Маршака с деньгами напряг? Еще и я свалился на голову!»

— Кабак — это, конечно, здорово, — согласился вдруг Женя. — Да времени у нас с тобой в обрез. Когда у тебя самолет?

— Ночью.

— Вот видишь. А эти хмыри живут у черта на куличках! Тот, который сдавал Андрею комнату, обосновался в Митине. А тот, что пристраивал рукопись, — в Косине. Кого выбираешь?

— Постой! А как ты узнал про того, что сдавал комнату?

— Да об этом уже весь институт знает, — усмехнулся Женя. — Вроде бы центр столицы, а как в деревне — все про всех знают. Я только заикнулся о Кулибине — вокруг меня целая толпа собралась. Писатели — народ любознательный. Так что снабдили кое-какой информацией.

— А телефонов у них нет? — перебил его Балуев.

— Представь себе, как назло, ни у того, ни у другого!

— Вот это номер! — присвистнул Геннадий. — Может, они просто скрывают свои телефоны, чтобы лишний раз не беспокоили?

— Нам от этого легче?

— Так можно узнать по телефонной книге! Адреса ведь у тебя есть.

— Верно, — согласился Истомин. — Дело остается за малым. Где взять телефонную книгу?

— Самый верный способ — позвонить другу, у которого она есть!

— А где взять такого друга? — засмеялся Истомин.

— Женя, не усложняй, — попросил Балуев. — Не поверю, что у тебя мало друзей.

Друзей и в самом деле оказалось немало. Он извел все жетоны, пока не нашелся друг с телефонной книгой.

В Митине действительно оказался телефон, но по нему никто не отвечал.

— Меняем направление! — сообщил бородатый, усаживаясь за руль. — Едем в Косино. Может, там повезет.

Геннадий любил приезжать в Москву. Столичный дух не раздражал его провинциального обоняния. Ему всегда были чужды люди, с пренебрежением отзывавшиеся об этом городе. Он ловил их на неискренности. Впрочем, каждый видит Москву по-своему.

Он смотрел в окно и радовался знакомым местам, как радуются грибники удачному походу в лес.

Втайне он мечтал когда-нибудь поселиться здесь, на Покровке или на Пречистенке, обязательно в старой Москве. «Когда решусь на развод с Мариной, перееду в Москву!» Его не столько поразила эта мысль, сколько напомнила ему о Кулибине. Наверняка это была программа-минимум для поэта. «Нет-нет, — не желал подобного сравнения Балуев, — я не стану нищенствовать. Я заработаю на квартиру. Да я и сейчас могу… Заберу у Марины детей и будем жить припеваючи! И никто нам не нужен! А работу здесь я всегда найду — связей достаточно…»