Кровавый источник - [54]

Детей у них не было, так как встретили они друг друга недавно. Еще не обзавелись.

— Это успеется, — походя бросил Геннадий.

— Хорошо вам рассуждать, — горько усмехнулся Истомин. — А мне уже сорок два.

От этих слов Балуеву стало не по себе. Он часто ругал себя за то, что «настрогал» уже двоих, когда у самого еще молоко на губах не обсохло.

Спать его уложили тут же, в гостиной, и он сразу провалился в сон.

А ранним утром Геннадий стоял в глухом горбатом переулке, как раз у того забитого подъезда, где в ту ночь курила Светлана.

Подниматься в квартиру, где жил Кулибин, не имело смысла. Во-первых, там наверняка никого не было, а во-вторых, что это даст? Его больше интересовал подъезд, из которого в ту ночь, когда в окне Андрея погас свет, вышел человек в длинном пальто и перекрестился.

Туда-то он и направился в первую очередь. Обычный подъезд старой Москвы, пропахший грызунами и плесенью. Он медленно поднимался с этажа на этаж, разглядывая двери квартир, по две на каждой площадке. Нежилые квартиры сразу бросались в глаза — были крайне запущены двери. На них часто отсутствовали звонки и номера.

— Если вы к баптистам, молодой человек, то рановато! — прозвучал голос сверху.

Гена задрал голову и увидел старичка в замызганной спортивной шапочке с надписью «Спартак». Он спускался вниз, и каждая ступенька была для него значительным препятствием. Старичок кряхтел из последних сил, но упорно продолжал спуск.

«Баптисты? — быстро соображал Балуев. — У них здесь молитвенный дом? Человек в пальто вышел и перекрестился! Он — баптист? Или прикинулся им, чтобы не вызывать подозрений».

— Утренняя молитва часа через два, не раньше, — пояснил дедушка, поравнявшись с ним.

— Давайте я вам помогу, — предложил Геннадий, подхватив его под локоть.

— Дай Бог вам доброго здоровья! — пожелал обрадовавшийся старичок. На лице его возникла беззубая улыбка. В руке вокруг палочки болталась сетка с единственной пустой бутылкой из-под водки. — Так что вы рановато, — снова повторил он.

— Очень жаль.

— Что же вы так опростоволосились? Не знаете, во сколько нужно?

— Да я не молиться, отец. Мне надо одного человека повидать.

— У баптистов?

— Ну да.

— Кто таков? — заинтересовался старичок, позвякивая бутылкой о палочку.

— А вы что, тоже баптист?

— Приобщили, — подмигнул дедушка, — даже в пресвитеры выбрать хотели, — произнес он с гордостью и уже без энтузиазма добавил: — Потом передумали — ты, говорят, Петрович, сначала пить брось! Вот и борюсь с грехом своим по мере возможности! — Он отчаянно тряхнул сеткой с порожней тарой.

— Тогда вы, наверно, видели человека, который меня интересует? — И Геннадий описал ему человека в пальто.

— А-а! Этот! Знаю, знаю, о ком вы говорите! — закричал бесценный старичок. — Ходил он к нам одно время, но что-то давно его не видать. Так что напрасно вы…

Они вышли из подъезда. После мрачного, заброшенного помещения на улице было по-особенному светло. Солнышко в этих трогательных своей кривизной переулках старой Москвы кажется необыкновенно чистым и праздничным.

Старик с шумом набрал в легкие теплого, весеннего воздуха и прошамкал:

— Спасибо тебе, Господи, что дал мне еще одно утро!

Перекрестился и с немым вопросом поглядел на Балуева.

— А как звали этого человека?

— А кто его знает? Я не интересовался. И никто не интересовался. Человек молиться пришел — и пусть себе молится. А перекличек у нас не бывает! Не те времена и не та компания! — Он хотел было уже отвязаться от молодого человека, но любопытство взяло верх. — А вам он зачем, раз даже имени не знаете?

— В карты он мне проиграл, а долг не уплатил — скрылся, — на ходу придумал Геннадий и в тот же миг понял, как оплошал.

— Тьфу! — сплюнул старик. — А производишь впечатление порядочного человека! Садишься в карты играть и даже имени не знаешь! — Он сделал несколько быстрых, скользящих шажков в сторону, чтобы навсегда избавиться от неопытного картежника.

— Так он мне и назвал настоящее имя! — продолжал играть свою роль Геннадий.

Это возымело действие. Дедуля повернулся к нему с со страдальческой гримасой на лице.

— Вот ведь как! Сначала нашалят, а потом к Богу! — прокричал он, грозно помахивая своей палкой.

— А наоборот было бы лучше? — затеял теологический спор Балуев.

— Лучше было бы, молодой человек, карт в руки не брать!

— Бес попутал, отец, — развел руками Геннадий, принимая наставления старика.

Вряд ли Балуев рассчитывал из этого бредового разговора выудить еще какую-нибудь информацию о человеке в длинном пальто. Просто забавлялся. Мало осталось на свете таких дедуль.

А тот уже и не думал отвязываться, видно, карты задели что-то в его уже готовящейся к отлету душе.

— Поди-ка сюда! — заговорщицким шепотом подозвал он Гену.

Когда тот приблизился, старичок сунул ему под самый нос свою иссохшую ручонку и указал на морщинистое поле между большим и указательным пальцами.

— Вот в этом месте у него, — продолжал он со все тем же шпионским видом, — две буковки.

— Инициалы?

Старик кивнул.

— Какие именно?

Старик развел руками, а потом открыл беззубый рот, из которого вырвались странные звуки, будто одновременно зафырчал ежик и закричала гагара. Он так смеялся.