Кривое зеркало реальности. Сборник рассказов - [20]

Они совещались дотемна. Потом Уги выехал размяться, приказав советникам подготовить черновые проекты налогов, попутно решил ещё проверить, как идёт строительство заставы. Когда, приехав, он увидел, что всё давно построено, и воины прохаживаются по свежевозведённому парапету, зорко поглядывая по сторонам, Уги на радостях, забыв о необходимости организации смуты, одарил коменданта заставы дорогим браслетом белого золота, а воинам увеличил жалованье и пообещал, что вскорости он с армией двинется на северо-запад, где истосковались уже в ожидании его твёрдой руки изнеженные сладкой жизнью жители других королевств.

Во Дворец Уги вернулся за полночь и завалился немедля спать, положив голову на грудь одной наложницы, а ноги закинув на живот другой. Глядя на всё это, я вздохнул, в очередной раз напоминая себе, что это лишь временно, что скоро всё вернётся на круги своя, и я с наслаждением выпью кофе, по которому, признаться честно, успел очень сильно соскучиться.

Десятый день

Здравствуй, дневник. Хм… Похоже, я успел соскучиться по этой шаблонной фразе. Давненько я её не употреблял.

Сегодня Уги перед всем собравшимся народом огласил составленный вчера начерно, а сегодня переписанный набело проект новых налогов и законов. В частности предполагалось тройное увеличение налога на экспорт, введение налога на спирт и его продукты, введение налогов на торговлю солью, хлебом, мясом, не важно животным или птичьим, маслом, молоком, молокопродуктами, вводился налог на количество окон и дверей в доме, на количество этажей и обитающих в нём людей, вводился налог на каменные дома; указами запрещалось посещение кабаков и питейных заведений, держание дома книг, изготовление частными лицами оружия для продажи и многое, многое другое…

Зачитав всё это хранящей мрачное молчание толпе, Уги приказал им разойтись, и толпа нехотя подчинилась. Глядя им вслед, король сжимал и разжимал гигантские кулаки, он был готов к любому исходу, злая решимость переполняла его. Тут подоспели вести от командира отряда, посланного воевать с озёрными жителями, он докладывал о взятии трёх самых крупных деревень, награбил вволю и спрашивал, что делать дальше. Послав ему с голубем письмо с приказом возвращаться, Уги вручил писцам текст сообщения командира, приказал его переписать в несколько копий и раздать герольдам и глашатаям, чтобы те зачитали его горожанам.

Подумав немного, Уги ещё раз вызвал Робара и приказал ему послать ещё несколько отрядов, чтобы те огнём и мечом прошлись по храмам и церквям нововеров, а сам вернулся во Дворец и принялся ждать. Ждать результатов предпринятых им шагов. Я ждал вместе с ним. Надеялся, боялся и ждал… На самый крайний случай оставался последний вариант, но я его рассматривать и вовсе не хотел. Для Уги он, возможно, и был бы приемлем, но вовсе не для меня.

Одиннадцатый день

Проходит в мучительном и томительном ожидании. Уги мрачнее тучи бродит по коридорам и залам Дворца как привидение-убийца, настороженно косится на всех встречных, которые огибают его, обходят за десяток залов. Он загривком чует приближение момента откровения, момента истины, а вместе с ним жду его и я. Готовлюсь к самому разрушительному из всех катаклизмов — вспышке народного гнева и недовольства, которая пострашнее любого цунами и торнадо будет. Играть с ней — всё равно что танцы с бубнами исполнять на пороховой бочке, к которой медленно крадётся огонь. Но что поделаешь — работа у меня такая…

В полдень Уги послал наблюдателей из числа людей Робара, чтобы те походили по городу и послушали, при необходимости подлили масла в огонь, раздули угольки. Это нужно делать сейчас или никогда. Вариант "никогда" меня не устраивал: я ещё ни разу не проваливал поручений. И не собираюсь открывать когда-либо счёт. Если хоть тень, хоть капля негативного отзыва падёт на мою репутацию, я очень быстро останусь без работы и умру от голода.

Наблюдателей вернулось всего двое, куда подевались остальные, они не знали, а сами лишь туманно доложили, что люди ропщут, что они готовы подняться, что они, наблюдатели, подкинули самым горячим смутьянам пару новых слухов, отчего ещё больше всколыхнули народ, и тот теперь готов с минуты на минуту восстать в едином порыве. Уги не слишком понравилась их туманность и отсутствие других лазутчиков, но, скрепя сердце, он вынужден был их отпустить, убийство людей Робара пока не входило в его планы. Побродив ещё немного по Дворцу, Уги осведомился в который раз уже, когда начали действовать новые налоги и указы, и ему в который раз ответили, что ещё со вчерашнего вечера, как раз когда горели ярким пламенем церквушки нововеров, которые выбрали для своей кровавой тризны люди Робара. Уги, успокоившись, кивнул и продолжил своё бесцельное брожение.

До темноты он бродил без дела, пугая всех своим непривычным видом. Вечером не утерпел и вышел на ступени Дворца, чтобы посмотреть на город. Гудение и оживлённое чествование ниточек факелов и огней его немного успокоило — котёл бурлил под крышкой, нагнетая пару для того, чтобы взорваться с оглушительным грохотом в любой момент. Уги решил ещё прибавить жару, собрал три десятка наёмников покрепче и отправил их в старый храм ещё изначальной веры, в котором раньше, как рассказывали старики-сказочники, праздновали окончание зимы и приход долгожданной весны. Для горожан этот храм наверняка был священным, Уги был уверен, что они не допустили бы ни малейшего святотатства, поэтому он, вручив командиру отряда свиток, приказал ему пройти через весь город, зачитывая громко указ короля о необходимости сожжения этого пристанища еретиков и очищения от скверны земли под ним, после чего исполнить указ.