Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе - [21]

В своем мелкобуржуазном неверии в революционную силу рабочего класса и его способность осуществить свою историческую миссию Маркузе беспомощно догадывается, что он запутался в порочном кругу[143]; и с помощью отчаянного «диалектического» сальто-мортале он пытается прорвать этот заколдо-

[45]

ванный круг. Не видя реального движения классов[144], он констатирует движение духа: господство прогрессивного индустриального общества представляет, по его мнению, чистую форму господства, так как оно объединяет противоречия. И наоборот — здесь Маркузе совершает свой духовный смертельный прыжок, — отрицание этого господства представляется ему «чистой формой отрицания», потому что оно сводится к абстрактному требованию прекращения этого господства, потому что оно выступает в политически бессильной форме «абсолютного отказа». Но там, где есть отказ, делает вывод Маркузе, объединение противоречий при всей их реальности должно быть кажущимся[145].

Провозгласив, что общество в целом интегрировано в существующую систему, что управляемые индивиды ощущают свою собственную несвободу как свободу, он вдруг вводит — модифицируя хайдеггеровское «отречение» от всей прежней истории — «Великий Отказ», неопределенную, абстрактную негативность. Но какая же общественная сила должна «отказываться», если рабочий класс, естественный антипод капиталистической системы, согласно его теории, стал одним из носителей существующего?

Если, согласно Маркузе, большие классы капиталистического общества, включая рабочий класс, интегрированы в существующий строй и не расположены к каким бы то ни было качественным изменениям, если, следовательно, как уже отмечалось в другой связи, внутреннее противоречие системы отмерло, то импульс, движущий к трансцендентности, должен быть привнесен извне. «Извне» означает для Маркузе «качественное несогласие», выходящее за рамки внутренних противоречий капиталистической системы, например противоречия между трудом и капиталом. Он обращается тем самым к социальным слоям и группам, которые не являются определяющими для капиталистической системы[146]. Следовательно, оппозицию составляют «аутсайдеры» капиталистического общества, и Маркузе включает в их число как «низших привилегированных», так и «привилегированных» этой системы[147].

«Низшие привилегированные», согласно Маркузе, набираются из опальных лиц империалистического общества. Это «эксплуатируемые и преследуемые из других рас и другого цвета кожи, безработные и неспособные к труду»[148], следовательно, «третья сила» находится по ту сторону и пролетариата, и буржуазии.

При всем уважении к париям американского «общества изобилия» партийность все же требует принципиальной критики такой точки зрения; именно в этом пункте с особой очевидностью обнаруживается утопический характер альтернативы капитализму, провозглашенной Маркузе.

[46]

Как свидетельствует история классовой борьбы, «отверженные» общества еще никогда не были самостоятельной, ведущей революционной силой, потому что они образуют слой, экономически, политически, социально и идеологически неоднородный, потому что они не связаны с прогрессом производительных сил, потому что им недостает революционной организованности и дисциплинированности и у них нет научной программы.

Конечно, Маркузе предвидел подобные упреки. Тем не менее он сознательно настаивает на революционной роли этого слоя. «Третий мир», по его мнению, в глобальных масштабах образует массовый базис антиимпериалистической борьбы. Хотя сегодня он еще не представляет серьезной угрозы существованию империалистической системы, однако объединение борьбы «третьего мира» с действиями цветных в цитаделях капитализма может превратиться в такую опасность и вызвать революцию.

Подобно тому как в империалистических государствах Маркузе отрицает основное внутреннее противоречие между пролетариатом и буржуазией и передает революционные потенции «аутсайдерам», так и в мировом масштабе он отрицает основное противоречие между социализмом и капитализмом и подчеркивает революционность стран «третьего мира», питая утопическую надежду на то, что они пойдут каким-то средним путем между социализмом и капитализмом.

Однако история доказывает, что такого «третьего пути» не существует ни для определенных слоев империалистических государств, ни для молодых национальных государств. Поиски «третьего пути» свидетельствуют о существовании интеграции в империалистическую систему, и вся радикальность определенных акций не может ввести в заблуждение относительно их направленности, ибо в соответствии с закономерностями современной эпохи, не существует никакого «третьего мира» между капитализмом и социализмом. Такой характер носят, например, достойные уважения выступления негритянского населения США за экономическое, политическое и социальное равноправие — если они не вливаются в широкий поток пролетарской классовой борьбы, они в лучшем случае оказываются в состоянии отвоевать у империалистической системы частичные уступки, но им никогда не добиться коренных социальных изменений.

То же самое относится к национально-освободительному движению. И здесь новейшая история подтверждает необходимость органического соединения национально-освободительной борьбы с социальной во избежание возврата к империалистической системе.