Крис и Шанелька - [15]

— Я бы сказала, не так чтоб очень умная.

— Но-но-но!

— Если слушаешь всяких Василичей. Вот почему в таком важном деле, как ты сама, ты слушаешь то козла Черепа, то дедушку старпера? А меня, ну никак!

— Ты пристрастна, ты меня любишь. Я, кстати, тебя тоже.

— Мерси. И они обменялись признаниями в тишине южной ночи под пение сверчков и шум прибоя. Романтишно.

— В полукилометре от винзавода!

— Еще романтишнее!

— А ты в курсе, что когда виноград созревает…

— Ты с темы не съезжай.

— Я? Это ты начала декламировать, про южную ночь.

— А ты про винище.

— Не про винище, а про процесс. Всего лишь. Так вот, его, виноград, в смысле…

— Вот!

— Что?

— Ты снова съехала с темы.

— Молчу, — скорбно сказала Шанелька, — и слушаю, и готова понести. Наказание, в смысле. За невнимание.

— Болтай, болтай. Но согласись, и в жизни всякое случается, и, я уверена, к тебе с общими средними мерками подходить бесполезно. Они на тебя не лезут. Потому в сантиметрах измерить преимущество девочки Олечки не получится. И вообще. Если бы так, то все мужики раз в пять лет бросали бы постаревших и растолстевших жен и приобретали себе более новую современную модель.

— Некоторые так и делают!

— Ключевое слово «некоторые».

Шанелька молча кивнула.

И в салоне с окнами, раскрытыми в теплый бархат ночи, вышитый пением сверчков и поверху — крупными звездами, наступила тишина.

Мимо проехал трактор, шумя и все заглушая. Пронесся сверкающий, как елка на площади, автомобиль.

— Чего ты молчишь? — спросила Крис, которой надоело ждать возражений.

— И так все понятно. Стало. После «некоторых».

— Да, — в свою очередь согласилась Крис.

После еще одного недолгого молчания она зевнула и, встрепенувшись, посмотрела на часы.

— Слушай, как-то долго мы тут стоим. По времени давно должен вернуться и умчаться дальше. Трое же вернулись. Даже четверо. А тебе он что, вообще, сказал? Напоследок?

— Свидание назначил, — призналась Шанелька, — после квеста.

— О-о-о, а я тут ей по ушам езжу! А у нее уже полный порядок. Ну что, прошвырнемся в поселок? Вдруг они там поломались, а тут мы — хо-хо, встречайте феечек с домкратом.

И еще битых полчаса они колесили по ночному поселку, трижды проехав набережную, с яркими огнями и музыкой, застревая в тупичках между палисадников и заборов с обязательными табличками «сдается» и «домашнее вино». Пятясь, выбирались на главную улицу и, наконец, Крис заглушила двигатель, откидываясь на спинку сиденья.

— Все. Куда-то он мимо всех просочился. Видать, штурман в команде хороший.

— Через час уже общий сбор, там, в Береговом. Подсчет очков, такое-всякое.

— Поехали обратно, — решила Крис, — устала я за рулем. Дождемся там, поваляемся с полчаса на цаплях. С кухонным орлом опять же пора пообщаться, жратки хочется. Покажешь, чего наснимала.

— Та, — махнула рукой Шанелька, — чего я там наснимала-то, в авторежиме незнакомой камерой.

— Покажешь, чего кэнон мой наснимал, — покладисто согласилась Крис.

— Но-но-но, — сонно заперечила усталая Шанелька, — мы с ним вместе. Я его носила. Народ ему показывала.

— Интересно, а «Фуриозо» это то, что я подумала?

— А что ты подумала?

— В музыке это — дико, страстно…

— О, чорт!

— Неистово! Бурно!

— Да! Да!

— Бешено! Свирепо!

— М-м-м!

— В общем, как-то так, — буднично закончила Крис, — имей в виду, ночью. На свидании.

Глава 6

Крис уже спала, прижав подушку щекой, и обнимая ее руками, когда Шанелька тихо щелкнула тяжелым ключом и прокралась в кухоньку. Села на пластиковый стул, скидывая с ног сандалии и глядя на растопыренные в углу орлиные крылья.

В коридоре горела маленькая лампочка, украшенная стеклянными лепестками кокетливой розы, бросала в кухню слабый квадрат розоватого света, в нем — босые ступни Шанельки, тоже розовые, с пыльными пальцами. В полумраке орел казался огромной черной летучей мышью, поблескивали горошины глаз. Шанельке казалось, смотрит, и что-то о ней думает. Вот разинет клюв и скажет. Ну, ты и штучка, Нелли Владимировна Клименко, скажет орел, похоже, Костик не просто так сегодня в телефон молол всякое. Про самцов.

Она пошевелила уставшими пальцами и по ногам кинулась вверх сладкая судорога. Резко и ярко вспомнились уверенные мужские руки, и как губы прижимались к ее губам. А еще…

Она поджала ноги, убирая их со света. Зажмурилась, не зная, продолжать ли вспоминать. Или прогнать все из головы. Потому что…

На столе толпились оставленные вечером стаканы с недопитым чаем, Шанелькина чашка с кофейной гущей, лежал растрепанный пакет с хрустящим печеньем. В углу напротив мягко ворчал маленький блестящий холодильник.

Она заглянула в чашку, осторожно хлебнула, там еще оставался сладкий молочный кофе. Вернула на стол, поправила волосы, потом поспешно одернула подол майки. Нужно пойти в душ, потому что мазалась кремом от комаров. Дима, смеясь, плевался, когда ему припекло губы. Целовал в плечо и сгиб локтя. Так что, вместе отправились купаться, но вряд ли крем смылся полностью. Но если шуметь в душе, Крис обязательно проснется, и ей надо будет сказать, чем все кончилось. А даже если не говорить, она все равно поймет. По глазам. И щеки горят. А еще губы. Кажется, распухли в половину лица. Фуриозо, чтоб его.