Крис и Шанелька - [16]

Шанелька поднялась и прошла под розовой лампочкой, заперлась в душевой, встала босыми ногами на холодную эмаль поддона, глядя теперь уже на цаплю. Та, лохматясь торчащими перьями, жеманно повесила перед собой согнутую тонкую ногу, готовясь ступить в вышитые тростники.

Кидая на табурет снятые шорты, Шанелька внезапно на себя рассердилась. Чертов Костик. Это из-за его дурацкого звонка она тут мучается сомнениями, из-за этого вот «перебирать самцов». В первый раз за полгода у Шанельки случился секс. Да еще такой, о каком пишут в восторженных дамских романчиках, над которыми сама она издевательски посмеивалась. На теплом песке, рядом с плеском воды, под низкими звездами южной ночи. Мужчина — сильный и внимательный, умелый… (тут Шанелька поспешно открыла душ и подставила голову под веер прохладных капель), да еще красавец. Стройный, с мускулами, с прекрасной на ощупь гладкой кожей, и пахло от него чудесно. А что дальше было…

Стоя под текущей водой, она улыбнулась. Конечно, не так, чтоб небо в алмазах, потому что первый раз всегда бывает такой — скомканный слегка. Или не слегка. Тем более, вина они не пили, и место все же людное, хотя Дима и увез Шанельку подальше, нашел чудесно тихий кусочек песка, отделенный от шоссе и домов черным рядом густого кустарника. Но все равно Шанелька вздрагивала от далекого смеха и вдруг шагов за бетонным забором. Дима про него и сказал, про забор, тут строят отель, территория закрыта, потому пусто. И Шанелька постаралась отогнать мысль, а почему он так хорошо это место знает. В темноте ориентируется, как у себя дома ночью в кухне.

По-честному, это был не самый головокружительный Нелькин оргазм, да. Но в целом и если со стороны посмотреть (из-за забора, подсказала сама себе Шанелька), то вообще все — одна сплошная сказка. Так какого ж ей рожна? Такого. Ее беспокоит, что секс случился на первом свидании. Так не должно быть. По многим причинам. И как бы Крис не завоевывала это мир, ощущая себя в первую очередь воином и человеком, а уже во вторую — женщиной, сама Шанелька сделана из другого теста. Она именно женщина, и понимает, что в этом мужском мире никакого равноправия нет. Диме Валееву, прекрасному южному Фуриозо, можно уложить даму на первом свидании. Ему это в плюс. Еще один женский скальп на охотничьем поясе. А Шанелька заработала себе минус, в глазах того же Димы. Если это не внезапная, как расстройство желудка, любовь, где все нужно отбросить и скорее, срочно, успеть бы добежать бы. Но сама она чувствует ли к прекрасному принцу Диме такую любовь? Совсем нет. Можно, конечно, самой себе наврать, прикинуться полюбившей, чтоб взятки с себя гладки. Но ей не двадцать лет, черт возьми, самой себе сказки рассказывать. Но если бы Костик не сказал сегодня, насчет самцов, не лезли бы в голову эти мысли, которые портят воспоминания о последних двух часах.

Вытираясь, она вспомнила Скарлетт и ее знаменитое «я подумаю об этом завтра». Раньше казалось Шанельке, это признак ленивого ума, взять и быстро отказаться от мыслей, отодвинуть их на потом. Но сколько раз уже ловила себя на том, что такой подход намного мудрее упорного думания. Пусть все устаканится в голове и сердце, уляжется, и тогда Шанелька разберется, что к чему, отодвинув нападки бывшего возлюбленного на нужное расстояние. За горизонт. Или — в другую галактику.

В комнате гудел кондишен, наполняя темноту легкой прохладой. Горели у розеток зеленые точки — Крис заботливо повтыкала заряжаться все, что заряжалось. И, кажется, не проснулась, дышала тихо, лежа по своей привычке на боку, с согнутой смуглой ногой, будто античная бегунья на фреске.

Шанелька легла, накидывая на голый живот простыню. Вытянулась, закрывая глаза и разрешая себе подумать о свидании, от того первого момента, когда Дима встретил ее, усадил в машину и увез, от понимающей улыбки Крис.

И вдруг, испугавшись сама, расхохоталась вслух, садясь и сгребая простыню, прижала ее к груди, тряся головой.

— Ну, — сказала из полумрака Крис, вовсе не сонным голосом, — и чего заливаешься?

— Ой. День рождения, Криси. У Черепа. Сегодня как раз. А я — забыла! Представь. И это все — в аккурат на его день рождения!

— Мерси мирозданию, — Крис заворочалась, сбивая и снова натягивая простыню, зевнула сладко, — оно позаботилось. Подсуетило барду подарочек. И тебе. Правильно я поняла, все вышло, как надо?

— О, да! Я завтра расскажу. Сегодня в смысле. Утром. У них старт в девять утра.

— Уже недолго, — утешила ее подруга, — а сейчас, сколько там у нас сейчас?

— Полпятого. Светает. И птицы.

— Про птиц молчи. Хватит мне орла с крыльями. Давай спать, а то завтра, наверное, весь день за рулем.

В комнате снова стало слышно только гудение работающего кондиционера. Да за плотной шторой приоткрытого окна шум с дороги и сонное пение утренних птиц.

Шанелька вытянулась, прижимая простыню к груди и улыбаясь. Забыла совершенно всерьез. Впервые за шесть лет их напряженных истеричных отношений. И как сказала Крис, получила от мироздания подарок, будто специально оно выбирало его в магазине, выбрало, завернуло в блестящую бумагу и обвязало ленточкой с бантиком. Смотри, Нелька-Шанелька, разворачивай и смотри. Ты красива и желанна. Это с тобой, а не с юной Олечкой, занимался любовью на теплом песке, сбивая мягкое покрывало, прекрасный мужчина с сильными руками и горячим дыханием. Тебе поцеловал на прощание руку. Потом обнял за плечи (как там, в женских книжках — мягко привлек к широкой груди, убиться веником), и еще десять раз поцеловал в губы, не желая отпускать, так что она, смеясь, освободилась сама, сама и напомнила, рано вставать и ему надо выспаться, чтоб победить и вообще, не кунять за рулем. А он так славно засмеялся ее словечку «кунять». Поцеловал в волосы. И скрылся в темноте, уже зыбкой, тающей.