Крейсер «Улисс» - [73]

Here and there, the automatic battery lamps had clicked on when the lighting circuits failed: glowing little pin-points, they played on isolated groups of white, contorted faces, sunken-eyed and straining, as they struggled through the yellow pools of light.	Тут и там вспыхивали автоматические аккумуляторные лампы; тусклые, подобно тлеющим булавочным головкам, они выхватывали из тьмы бледные как смерть, осунувшиеся, с запавшими глазами, искаженные страхом лица.
Conditions were ripe for disaster when a voice, harsh, mocking, cut cleanly through the bedlam. The voice was Ralston's: he had been released before nine o'clock, on the Captain's orders: the cells were in the very forepeak of the ship, and conditions there were impossible in a head sea: even so, Hastings had freed him only with the worst possible grace.	Еще минута, и случилось бы непоправимое. Но тут среди бедлама раздался грубый, насмешливый голос Ральстона; по распоряжению командира корабля его освободили ещё накануне около девяти часов. Карцер находился в форпике, в самом носу корабля, и при встречной волне оставлять там человека было опасно. Но, даже получив приказ командира, Г астингс выполнил его с величайшей неохотой.
"It's our own depth charges!	- Это же глубинные бомбы взорвались!
Do you hear me, you bloody fools, it's our own depth charges!"	Слышите, идиоты безмозглые? Наши собственные глубинные бомбы!
It was not so much the words as the biting mockery, that stopped short the panic, halted dazed, unthinking men in their tracks.	Не столько слова, сколько ядовитая, убийственная насмешливость тона - вот что прекратило панику, остановило обезумевших людей.
"They're our depth charges, I tell you!	- Говорят вам, это глубинные бомбы!
They must have been washed over the side!"	Их, верно, за борт смыло.
He was right.	Ральстон оказался прав.
The entire contents of a rack had broken adrift, lifted from their cradles by some freak wave, and tumbled over the side.	Сорванная шальной волной, за борт упала целая серия глубинных бомб.
Through some oversight, they had been left set at their shallow setting, those put on for the midget submarine in Scapa, and had gone off almost directly under the ship.	По чьему-то недосмотру взрыватели были установлены на малую глубину. Очевидно, бомбы были подготовлены к сбрасыванию при появлении в Скапа-Флоу мини-лодки и взорвались под самым днищем корабля.
The damage, it seemed, was only minor.	Однако, судя по всему, повреждения были незначительными.
Up in 'A' mess deck, right for'ard, conditions were even worse.	Тем, кто находился в носовом кубрике, приходилось хуже остальных.

There was more wreckage on the decks and far more seasickness-not the green-faced, slightly ludicrous malaise of the cross-channel steamer, but tearing rendering conversions, dark and heavy with blood-for the bows had been rearing and plunging, rearing and plunging, thirty, forty, fifty feet at a time for endless, hopeless hours; but there was an even more sinister agent at work, rapidly making the mess-deck untenable.	Ломаной мебели и утвари тут было ещё больше, а укачались чуть ли не все. Здесь не было вызывающих насмешку зеленых лиц, какие увидишь у страдающих морской болезнью пассажиров плавающего по Ла-Маншу парохода. Здесь люди корчились в конвульсиях, исходили кровавой рвотой; шутка ли сказать, нос корабля то поднимался на девять, двенадцать, а то и пятнадцать метров, то стремительно опускался вниз с этой высоты. И так продолжалось до бесконечности. В довершение всего, случилась новая беда. Оставаться в носовом кубрике стало невозможно.
At the for'ard end of the capstan flat, which adjoined the mess-deck, was the battery-room.	Впереди канатного ящика, к которому примыкал кубрик, находилась аккумуляторная.
In here were stored, or on charge a hundred and one different batteries, ranging from the heavy lead-acid batteries weighing over a hundred pounds to the tiny nickel-calmium cells for the emergency lighting.	В ней размещалось и при надобности заряжалось не меньше сотни разного типа аккумуляторов, начиная от тяжелых свинцово-кислотных батарей весом свыше пятидесяти килограммов и кончая крохотными никеле-кадмиевыми элементами, что использовались для аварийного освещения.
Here, too, were stored earthenware jars of prepared acid and big, glass carboys of undiluted sulphuric.	Тут же хранились керамические банки с готовым раствором и огромные стеклянные бутыли с неразведенной серной кислотой.
These last were permanently stored: in heavy weather, the big batteries were lashed down.	Эти бутыли находились тут на постоянном хранении; в штормовую погоду их накрепко принайтовывали.
No one knew what had happened.	Никто не знал, как все произошло.
It seemed likely-certain, indeed-that acid spilt from the batteries by the tremendous pitching had eaten through the lashings.	Скорее всего, выплеснувшаяся из-за жестокой килевой качки из аккумуляторов кислота разъела крепления.
Then a battery must have broken loose and smashed another, and another, and another, and then the jars and carboys until the entire floor-fortunately of acid-resisting material-was awash to a depth of five or six inches in sulphuric acid.