Крейсер «Улисс» - [75]

It was possible to see above, abeam and astern.	Можно было наблюдать небо в направлении траверза и кормы.
Above, patches of night-blue sky and handfuls of stars could be seen at fleeting intervals, obscured as soon as seen by the scudding, shredded cloud-wrack.	Иногда в просветах возникало усыпанное звездами синее небо, но мгновение спустя просветы эти закрывали мчащиеся стремглав рваные тучи.
Abeam and astern, the sea was an inky black, laced with boiling white.	По бортам и по корме море казалось черным бархатом, отделанным белыми кружевами.
Gone now were the serried ranks of yesterday, gone, too, the decorative white-caps: here now were only massive mountains of water, broken and confused, breaking this way and that, but always tending south.	Не было ни вчерашних стройных валов, двигавшихся чередой, ни нарядных белоснежных гребней. Повсюду, куда ни глянь, могучие водяные горы. Сталкиваясь между собой, они расходились в разные стороны, но затем устремлялись на юг.
Some of these moving ranges of water-by no stretch of the imagination, only by proxy, could they be called waves-were small, insignificant-in size of a suburban house: others held a million tons of water, towered seventy to eighty feet, looming terrifyingly against the horizon, big enough to drown a cathedral... As the Kapok Kid remarked, the best thing to do with these waves was to look the other way.	Некоторые из этих движущихся хребтов (не верилось, что это волны), величиной с коттедж, казались лилипутами по сравнению с иными великанами, высотой в двадцать - двадцать пять метров, вздымавшимися в поднебесье, заслоняя собой горизонт... Как заметил Капковый мальчик, самое лучшее - это сделать вид, что не замечаешь этих исполинов.
More often than not, they passed harmlessly by, plunging the Ulysses into the depths: rarely, they curled over and broke their tops into the bridge, soaking the unfortunate Officer of the Watch.	В большинстве своем волны проходили мимо, не причиняя кораблю вреда, но иногда обрушивали свои гребни на мостик, окатывая с головы до ног вахтенного офицера.
He had then to be removed at once or he would literally have frozen solid within a minute.	Беднягу тотчас сменяли, иначе минуту спустя он превратился бы в глыбу льда.
So far they had survived, far beyond the expectation of any man.	Как это ни невероятно, "Улисс" остался цел и невредим.
But, as they were blind ahead, there was always the worry of what would come next.	Но поскольку моряки не видели, что происходит прямо по курсу, у каждого в душе жила тревога. Что-то случится минуту спустя?
Would the next sea be normal-for that storm, that was-or some nameless juggernaut that would push them under for ever?	Пронесется ли следующий вал мимо или же низринет их в пучину?
The suspense never lifted, a suspense doubled by the fact that when the Ulysses reared and crashed down, it did so soundlessly, sightlessly.	Мысль эта ни на секунду не покидала моряков, ожидание стало ещё тревожней. Оттого, что никто не видел, как "Улисс" карабкается по склону гигантской волны, а затем устремляется вниз, напряжение росло.

They could judge its intensity only by movement and vibration: the sound of the sea, everything, was drowned in the Satanic cacophony of that howling wind in the upper works and rigging.	Лишь по силе вибрации корпуса да по головокружительной скорости такого спуска можно было судить о размерах водяной горы. Шум волн тонул в адской какофонии ветра, дико завывавшего в мачтах и штагах.
About two in the morning-it was just after the depth-charge explosions-some of the senior officers had staged their own private mutiny.	Около двух часов ночи, сразу после того, как прозвучали разрывы глубинных бомб, несколько старших офицеров "Улисса" устроили своего рода бунт.
The Captain, who had been persuaded to go below less than an hour previously, exhausted and shaking uncontrollably with cold, had been wakened by the depth-charging and had returned to the bridge.	Разбуженный грохотом, измученный, дрожащий от стужи командир корабля, всего час назад по настоянию старпома отправившийся в каюту, поднялся на мостик.
He found his way barred by the Commander and Commander Westcliffe, who bundled him quietly but firmly into the shelter.	Там его встретили старший офицер и коммандер Уэстклифф. Преградив Вэллери дорогу, они вежливо препроводили его в командирскую рубку.
Turner heaved the door to, switched on the light.	Открыв дверь, Тэрнер включил свет.
Vallery was more puzzled than angry.	Вэллери был скорее изумлен, чем разгневан.
"What, what in the world does this mean?" he demanded.	- Это ещё что такое? - спросил он властно.
"Mutiny!" boomed Turner happily.	- Бунт, - жизнерадостно прогудел Тэрнер.
His face was covered in blood from flying splinters of ice. "On the High Seas, is the technical term, I believe.	Лицо его, израненное осколками льда, было запачкано кровью. - Бунт в открытом море - так это, очевидно, называется.
Isn't that so, Admiral?"	Правильно, адмирал?
"Exactly," the Admiral agreed.	- Совершенно верно, - кивнул Тиндалл.
Vallery swung round, startled: Tyndall was lying in state on the bunk.