Крестьяне, бонзы и бомбы - [180]
Председатель подходит к черной доске и вкратце описывает обстановку: — Вот это пивная «Тухер». Здесь — через Рыночную площадь, Буршта, мимо Штольпер-Торплатц, под железнодорожным мостом, и далее по улицам, где расположены виллы, проходит демонстрация, около трех тысяч человек. В вашем распоряжении, господин майор, человек двадцать муниципальных полицейских, вооруженных дубинками, саблями и револьверами. Обстановка ясна?
— Так точно, — четко отвечает майор полиции Шадевальд.
Председатель: — Итак, вопрос первый: необходимо ли проводить операцию изъятия знамени по какому-либо заранее определенному плану?
— Так точно, — четко отвечает майор полиции Шадевальд.
Все напряженно ждут, но продолжения не следует. Эксперт, по его собственному мнению, дал на первый вопрос исчерпывающий ответ.
Председатель: — Вопрос второй: будет ли командир давать своим подчиненным определенные указания для выполнения этой задачи?
— Так точно, — четко отвечает майор Шадевальд.
И опять тишина. Все разочарованы. Господи, ну что это за эксперт, которому не хочется послушать самого себя! Бывает ли такое?
Председатель задает третий вопрос: — Отражается ли поведение командира на отряде — его спокойствие, волнение, точная или неясная отдача приказа?
— Чем спокойнее командир, тем спокойнее отряд, — следует ответ эксперта.
Опять тишина.
Вопросы исчерпаны.
На лице председателя улыбка, чуть растерянная, чуть беспомощная.
— Господин майор, — говорит он, — к вопросу номер два у меня возник дополнительный вопрос: в каком объеме вы, как командир, поставили бы задачу вашему отряду? Какие приказы вы отдали бы?
Эксперт наконец произносит речь: — Прежде всего я должен решить, где удобнее отобрать знамя.
Разумеется, в самом узком месте улицы, ибо там легче всего остановить шествие. Значит — ни в коем случае не на Штольпер-Торплатц, а… — он показывает на доске, — в начале или в конце Буршта.
Затем я разделю людей.
Восемь человек, цепочкой, перекроют улицу. Их задача — задержать колонну, но, по возможности, пропустить знаменосца, можно и не одного, с двумя-тремя дружками, чтобы изолировать его.
Пять человек — ударная группа. Двое получают приказ схватить знаменосца за обе руки, если он, по моему распоряжению, не отдаст знамя. Если же знаменосец будет сопротивляться и дальше, оба полицейских пустят в ход дубинки. Только в этом случае может идти речь о применении оружия.
Трое из пятерки нейтрализуют дружков знаменосца, если те перейдут к насильственным действиям.
Оставшиеся — мой резерв.
Для операции понадобится автомашина, на которой отобранное знамя сразу же увезут, не привлекая внимания демонстрантов.
Как только знамя окажется у меня, командую «сбор», снимаю оцепление, и шествие может продолжаться.
Операция окончена. Все по своим местам. Точка.
Разумеется, любому понятно, что при таких действиях ничего бы не случилось.
Председатель спрашивает задумчиво: — А есть ли время на такие подробные распоряжения?
Эксперт: — Маршрут шествия большой, люди идут почти час, так что я успею выбрать место.
— Еще один вопрос: вы с отрядом двинулись бы навстречу демонстрантам или выждали, пока они приблизятся?
На что эксперт: — Выждал бы. Безусловно, выждал. Лучше вмешаться позже, зато успеть точно проинструктировать.
Председатель: — У меня больше нет вопросов к господину эксперту.
Ни обвинение, ни защита не шевелятся.
Майор полиции в отставке Шадевальд, провожаемый почтительными взглядами, покидает зал.
ГЛАВА VI
ПРИГОВОР
Наступил долгожданный день судебных прений и, возможно, провозглашения приговора. Гимнастический зал набит битком, стоят даже в проходах.
А публика все прибывает.
— У вас тут и не повернешься, — говорит наборщик Линке из «Бауэрншафт» секретарю местных социал-демократов Нотману. Оба захватили места в третьем ряду.
— Слишком много билетов раздали.
— И кому? Зажравшимся буржуям.
— А еще удивляются, когда не веришь, что есть беспристрастные судьи. Даже входные билеты не смогли распределить беспристрастно.
— Ты прав, товарищ, — соглашается Линке.
— Как они обращались с тобой на допросах, прилично?
— Иначе я с собой обращаться и не позволил бы. Судебный следователь это усек. Я ему толкую, что меня послал Падберг, забрать рукопись, говорю, и если теперь он заявляет, что ничего мне не говорил, значит, врет, — так я и сказал.
— Ты прав, прав… Ну вот, начинается. Прокурор вышел.
— Он тоже крестьян не кусает. А если бы мы такое натворили…
Старший прокурор стоит, держа в руках бумаги. Это маленький бледноватый человек с обвисшими размочаленными усами. Пенсне его тоже свисает.
— Никакой бойкости, — замечает медицинский советник доктор Линау. — Вот прежде были зубастые прокуроры. А этот… Нет.
— Верно говорите, — соглашается машинист Тинельт, у которого на лацкане пиджака тоже красуется значок «Стального шлема». — Он похож на… извините, я вспомнил о своем крольчатнике… На беременную крольчиху. Такой унылый…
— Беременная крольчиха — блестяще! Вечером я непременно…
Старший прокурор уже начал речь. Упомянув об экономических последствиях, о межпартийной борьбе, он выразительно произносит: — Но наш порог политике не переступить.
Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну.
Послевоенная Германия, Берлин. Первые месяцы жизни города после поражения страны во Второй мировой войне. Нищий быт в разрушенном городе. Немцами владеет сложный комплекс чувств: национальное унижение, стыд и раскаяние за совершенные преступления, страх наказания, кошмарное ощущение себя объектом всеобщей ненависти… И в то же время любовь к своей сбившейся с пути стране, этому «больному сердцу Европы». Герой Фаллады лично не повинен в военных преступлениях, но чувствует свою вину за слабость и безволие всей нации.
Роман «Маленький человек, что же дальше?» — лучшее произведение Ганса Фаллады (1893 — 1947), — бесспорно, выдержал испытание временем. Написанный в 1932 году, он сразу же завоевал широкое признание: его перевели на многие языки и дважды экранизировали. Ныне, как и прежде, он продолжает волновать читателя и вызывать чувство жалости и сострадание к своим героям — заурядным, ничем не примечательным людям, затерявшимся в катакомбах цивилизации.
Самый знаменитый роман Ганса Фаллады "Железный Густав"(1938) (нем. "Der eiserne Gustav") о непростой судьбе последнего берлинского извозчика и отца пятерых детей Густава Хакендаля. События этого многопланового. эпического романа разворачиваются на фоне общей трагедии германского народа: Первой Мировой войны и последующей за ней ужасающей депрессией.
Как прожить на Земле, которую Создатель почему-то не устроил исключительно для твоих барсучьих нужд? Как тут не быть всегда угрюмым? А люди? Они тоже думают только о себе и готовы уничтожить всех, кто им мешает. Как же жить им рядом, барсукам и людям?Эту добрую и очень правдивую, с замечательным юмором, но… все же чуть грустную книгу написал знаменитый немецкий писатель в последний год Второй мировой войны.Для младшего и среднего возраста.
В первый том Собрания сочинений известного немецкого писателя Ханса Фаллады (1893–1947) входят два романа: «Маленький человек, что же дальше?» (1932) и «Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды…» (1934). Эти романы посвящены судьбам немецкой мелкой буржуазии, городского «дна». В них автор рассказывает о злоключениях «маленьких» людей в Германии накануне краха буржуазного демократизма и утверждения в стране фашистской диктатуры.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Читатель опять встретится с очаровательной и строптивой Констанцией. Любовные истории, друзья и коварные враги не позволят закрыть книгу, не прочитав последнюю страницу.
Читатель опять встретится с очаровательной и строптивой Констанцией. Любовные истории, друзья и коварные враги не позволят закрыть книгу, не прочитав последнюю страницу.
Убийство короля Витторио вынудило Констанцию покинуть Пьемонт и вернуться в Париж. С тех пор прошло много времени и многое изменилось в сознании Констанции. Она успела узнать не только о том, что такое любовь, но и о том, что такое жизнь при королевском дворе.