Крепости неодолимые - [14]

— Это твое промедление двойным для тебя поспешением обернется. Ибо не сейчас еще, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уж венцы плетутся.

Как ни дорога была Дмитрию Ивановичу каждая минута, но он согласился отобедать. После трапезы старец принялся чудодействовать и трижды окунул крест с мощами святых Фрола и Лавра в воду, а затем окропил великого князя святой водой. То же самое преподобный Сергий проделал и со всем христолюбивым войском, а Дмитрия Ивановича осенил «крестом Христовым— знамением на челе». Летописец не конкретизировал, то ли игумен сотворил крест перстом, то ли нанес его елеем, но впервые употребил название «российское воинство», которое просуществовало на миру ровно 537 лет.

Совершив обряд освящения, старец опустил руку с крестом и задумался. Дмитрий Иванович не прерывал его молчания. Что в нем чудилось лесному скрытнику? Звон мечей, посвист стрел и треск ломающихся копий? Потоки русской крови, превратившей зеленый покров земли в черный ковер?

— Тебе, господине княже, — сказал, прервав молчание, преподобный Сергий, — следует заботиться и крепко стоять за своих подданных и душу свою за них положить, и кровь свою пролить по образу самого Христа, который кровь свою за нас пролил. Но прежде, господине, пойди к ним с правдой и покорностью. И писание учит нас, что если такие враги хотят от нас злата и сребра, дадим им и это… И ты, господине, отдай им честь, и злато, и сребро, и бог не допустит им одолеть нас: он вознесет тебя, видя твое смирение, и низложит их гордыню.

— Все это я уже сделал, — отвечал ему великий князь, — но враг мой возносится еще более.

— Если так, то его ожидает конечная гибель, а тебя, великий княже, помощь, милость и слава от господа. Уповаем на господа и на пречистую Богородицу, что они не оставят тебя.

Нетрудно определить, что творилось на душе у Дмитрия Ивановича. Нет, не напрасно он проделал путь от Москвы до Троицкой обители, не напрасно пожертвовал столь дорогим временем и не напрасно внял увещеваниям старца задержаться в монастыре. Проникновенные слова преподобного Сергия наконец разорвали мучительную пелену сомнения, и сняли тяжкий груз, и пророчили победу. Дмитрий Иванович опустился на колени и склонил голову. Устами его духовного наставника говорила Русская земля:

— Пойди, господине, на поганых половцев, призывая бога, и господь бог будет тебе помощником и заступником, — громко, во весь голос произнес Сергий, а осеняя князя крестным знамением, негромко добавил: — Победите враги твоя…

Дмитрий Иванович мог считать свою миссию успешно завершенной, но, очевидно, что-то вспомнил и сказал:

— Дай мне, отче, двух воинов из своей братии — Пересвета Александра и брата его Андрея Ослябю, тем ты и сам нам поможешь.

В «Задонщине» мы встречаем и того, и другого уже на самом поле Куликовом. «Пересвета чернеца, брянского боярина, на место суженное привели. И сказал Пересвет чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: «Лучше нам убитыми быть, нежели в плен попасть к поганым татарам!» Поскакивает Пересвет на своем борзом коне, золочеными доспехами посвечивает, а уже многие лежат посечены у Дона великого на берегу…» И говорит Ослябя чернец своему брату Пересвету старцу: «Брат Пересвет, вижу яа теле твоем раны тяжкие, уже, брат, лететь голове твоей на траву ковыль, а сыну моему Якову лежать на зеленой ковыль-траве на поле Куликовом, на речке Непрядве за веру христианскую, и за землю Русскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича».

Памятливый и поэтичный автор «Задонщины» по неизвестной причине ни словом не обмолвился о визите Дмитрия Ивановича в Троицкую обитель и ни разу не упомянул имя Сергия Радонежского. Более того, приведенный отрывок свидетельствует о явном нарушении хронологии хода сражения.

Что же это за «место суженное», описанное в сказании? Можно предположить, что эти слова обозначают место, где суждено было погибнуть. Издревле на Руси сражение или поединок называли «божьим судом», где всевышний отдавал предпочтение правому. Но поборник справедливости Пересвет, как известно, пал в схватке с татарским богатырем, которого постигла та же участь. Здесь уместно напомнить слова о Христе: «Смертию смерть поправ», которые в полной мере соответствуют нравственной победе, одержанной в самом начале битвы. Но у автора «Задонщины» он, покрытый тяжкими ранами, оказывается живым где-то в середине Мамаева побоища, да и сам вид Пересвета в золотых доспехах резко отличается от того, каким он предстал перед Дмитрием Ивановичем 18 августа 1380 года. Ослябя называет его старцем, таким же он изображен на многочисленных картинах-миниатюрах, по которым вообще невозможно установить возраст Пересвета. Тогда как же быть с известным поединком, вызов на который русская сторона приняла оскорбленным молчанием?

Вдоль татарского войска медленно передвигалась на коне черная от загара человеческая глыба, игравшая мускулами, изрыгавшая пакостные и вызывающие слова. Их сопровождал дикий рев и хохот узкоглазых воинов. Покуда Челубей томится в ожидании соперника, прервем на некоторое время рассказ и возвратимся вновь в обитель Сергия Радонежского.