Кремлевское золото - [66]

— Я желаю, Георгий Константинович, чтобы так выглядели все твои враги.

Но до этого момента было еще далеко. Пока что враги Жукова обладали всей полнотой власти, и они не позволяли подобной дерзости.

Давая показания на суде, Телегин сказал:

— В процессе следствия я подвергся издевательствам и унизительным допросам. Сразу после ареста меня привезли к министру госбезопасности Абакумову, который встретил меня матом и сказал: «Признавайся во вражеской деятельности, иначе отправим в тюрьму».

Это меня ошеломило. Затем я попал к следователям. Беспрерывные допросы днем и ночью. Я решил, что жизнь моя кончена, и стал подписывать все, что они формулировали. Я сам себя прикончил.

В результате четырех лет, в течение которых велось следствие по «делу» Телегина, компетентные органы вынесли следующий вердикт:

«Располагая фактами, свидетельствующими о враждебном отношении со стороны близких ему военноначальников к Верховному Главнокомандующему и к политической работе в Советской Армии, скрывал это от ЦК ВКП(б)».

Фамилия маршала Жукова в ходе следствия не упоминалась, но, как и у других обвиняемых, у Телегина также не возникло сомнений, что он оказался на скамье подсудимых именно благодаря своему хорошему расположению к Жукову.

Генерал Телегин был одним из тех, кто обвинялся в хищении трофейного имущества. На суде он поведал о том, как на одном из банкетов маршал Жуков решил дать офицерам-волю на три дня после овладения Берлином. Тут же от председательствовавшего на процессе генерал-майора юстиции Зарянова последовал вопрос:

— Значит, была дана команда грабить и убивать?

— Нет, нами велась строжайшая борьба с мародерством, — ответил опальный генерал.

Он рассказал о том, как на банкете в Потсдаме Лидия Русланова назвала Жукова «Георгием Победоносцем», и признался, что частенько использовала это выражение, выступая перед военнослужащими.

Не скрывал генерал и то, что после смещения Жукова с должности Главкома сухопутных войск пытался хлопотать за него.

Однако, особый интерес на процессе вызвал рассказ подсудимого о банкете, который маршал устраивал на своей даче в Сосновке сразу после парада Победы в июне 1945 г. На нем присутствовали многие видные военачальники. Первый тост Жуков произнес не в честь Сталина, как было принято, а за «старейшего командира Чуйкова».

Присутствовавшие на процессе члены Военной коллегии сразу оживились. А когда генерал упомянул еще об одном не менее любопытном факте, они решили, что в конце тоннеля, наконец, забрезжил свет. Телегин рассказал, что в тот вечер особенным красноречивым тостом отличилась Лидия Русланова. Встав, она произнесла:

— Кто стирал ваши портки и портянки, кто заботился о вашем здоровье? Правительство не придумало награждать боевых подруг, а я награждаю лучшую из женщин.

С этими словами известная певица сняла с груди бриллиантовую брошь в виде звезды и преподнесла ее Жуковой.

Это признание вызвало у судей шквал негодования.

ЗАРЯНОВ: Правильно вы показали на следствии, что «несмотря на явно политически вредное выступление Руслановой, я на него критически не реагировал и, как дурак, наградил ее аплодисментами?»

ТЕЛЕГИН: Подтверждаю.

ЗАРЯНОВ: Вместо того, чтобы пресечь выступление Руслановой, противопоставившей себя правительству, вы аплодируете ей. Правильно вы показали, что Русланова подарила Жуковой бриллиантовую брошь, как своего рода взятку за орден, которым вы ее наградили?

ТЕЛЕГИН: Русланова была награждена за то, что на свои средства купила и подарила корпусу две батареи «катюш» и, кроме того, проводила в частях массово-политическую работу. Жуков, узнав об этом, удивился, что Русланова до сих пор не награждена. После этого было составлено представление, и мы его с Жуковым подписали.

ЗАРЯНОВ: На листе «дела Ns 206» вы показали: «Чтобы не испортить своих отношений с Жуковым, я стал заискивать перед ним, угождать ему во всем и благодаря этому превратился в его руках в послушную пешку». Правильно вы показали?

ТЕЛЕГИН: Нет, эти показания 17 сентября, когда не мог ни ходить, ни сидеть, после избиения меня полковником Соколовым и следователем Самариным, которые били меня по два раза в день, вырывали из меня куски мяса. Побили кости. После этого я им сказал: «Пишите, что хотите, я подпишу».

Председательствующий огласил показания подсудимого на листе 215, из которых следовало, что Телегин считал Жукова достойным преемником Сталина и заявлял об этом маршалу.

Генерал ответил на это так:

— Я искренне считал, что только Жуков может быть министром Вооруженных Сил СССР.

ЗАРЯНОВ: На листе «дела Ns 217» вы показали: «…я заключаю, что стремление Жукова стать во главе армии и через Серова прибрать к рукам разведку объяснялось его намерением узурпировать в своих руках всю власть в стране, подобно тому, как в свое время это сделал Наполеон во Франции».

ТЕЛЕГИН: Этот вывод органы предварительного следствия сделали сами. Я подписал этот протокол, но заявлял, что записано неправильно. Члены Военной коллегии так и не добились желаемого результата. Генерал Телегин, как и другие его друзья по несчастью, не признали факт существования заговора во главе с маршалом Жуковым в целях свержения сталинского режима. Дело было отправлено на доработку. Новое разбирательство состоялось через год. Но и тогда обвинение генерала Телегина в государственной измене не нашло своего подтверждения. Эта статья была исключена. Он был осужден за «недоносительство об антисоветских беседах» и за хищение военного имущества во время его пребывания в Германии. Военная коллегия определила Телегину максимальную по тем временам меру наказания в виде 25 лет лагерей с лишением генеральского звания и поражением в правах.