Красный ветер - [306]

— С кем имею честь? — губы француза иронически дрогнули. — С кем имею честь говорить?

— С солдатом республиканской Испании! — твердо ответил Педро Мачо.

— Республиканской Испании, которую подразумевает господин солдат, больше не существует. Существует Испания генерала Франко, который, как мы надеемся, сумеет ликвидировать смуту, разъедавшую общество, и навести в этой стране порядок… Если господин солдат до конца это поймет и постарается внушить истинное положение вещей своим друзьям, всем вам станет легче переносить временные невзгоды, вполне, между прочим, заслуженные…

— Я постараюсь внушить своим друзьям, что цинизм демократического правительства Франции не знает предела и что надеяться на гуманизм и здравый смысл этого правительства — все равно что ждать манны небесной. Видимо, нам следует надеяться лишь на самих себя.

Полковник усмехнулся:

— Поздравляю. Вы, как мне кажется, не лишены чувства логики: вам действительно придется заботиться о себе самим… Идемте, господа, — обратился он к военным чинам. — Дадим время для размышлений испанским защитникам нашей свободы.

3

Умирал мексиканец Хуан Моредо.

Изношенный организм не в силах был справиться с острым воспалением легких, болезнь с каждым днем прогрессировала, отсутствие лекарств не давало возможности перебороть кризис. Педро Мачо, Риос Амайа и Денисио несколько раз обращались за помощью к коменданту лагеря, но тот, внешне сочувственно выслушав просьбы, разводил руками:

— В лагере, как господам испанцам известно, находятся десятки тысяч их соплеменников, и почти все они больны. Откуда же я на всех могу изыскать лекарства?

Арно Шарвен бесился:

— И это — французы? Дегенераты, подонки, выродки! Денисио, достань мне карабин, я пристрелю хотя бы одну сволочь, иначе спятю!

Педро Мачо отвечал:

— Ты тоже француз, камарада Шарвен! И таких, как ты, — миллионы.

Арно Шарвен при желании мог покинуть лагерь. Стоило ему обратиться в соответствующий департамент, указав, что он французский подданный, и вопрос мог решиться очень быстро. Но Шарвен самую мысль об этом считал предательством. Так же, как Денисио, который твердо заявил: «Я останусь с вами до тех пор, пока мне удастся скрывать, что я подданный Советского Союза. У нас должна быть одна судьба…»

А Хуану Морадо становилось все хуже. Кожа да кости, да горящие глаза — это все, что осталось от прославленного летчика. Он часто впадал в беспамятство и, никого не узнавая, метался в бреду, кого-то звал, умолял прийти к нему, чтобы он мог перед смертью проститься, и вдруг затихал, голова его беспомощно откидывалась на прикрытую дырявой простыней солому, и, глядя в хмурое, закрытое мрачными тучами небо, Хуан Морадо едва слышно говорил:

— Только бы выжить. И хотя бы еще один раз повести в бой свою эскадрилью.

…И вдруг — это случилось глухой ночью, когда люди, прижимаясь друг к другу, чтобы было теплее, спали тревожным беспокойным сном, — человек в темном плаще с наброшенным на голову капюшоном осторожно потряс за плечо Педро Мачо, шепотом спросил:

— Среди вас есть француз Арно Шарвен?

Педро Мачо приподнялся, осветил карманным фонариком лицо человека в плаще и после минутной паузы ответил:

— Среди нас находятся только солдаты Испанской республики. Мсье, видимо, ошибся адресом.

— Меня зовут Пьер Варра, — сказал человек. — Я понимаю вашу осторожность, но… Мне необходимо видеть Арно Шарвена. Прошу вас, разыщите его и передайте, что я пришел от Жанни Шарвен, его супруги.

— Я ведь сказал, — повторил Педро Мачо, — что здесь только испанцы. Только испанцы, мсье, других никого нет.

У Пьера Варра был глухой грубоватый голос, исчерченное морщинами лицо тоже казалось грубым, но открытым, на нем без труда читались досада и даже еле сдерживаемый гнев. А когда комиссар перевел луч фонарика на его руки, увидел вздутые жилы и узловатые пальцы, в которых, наверное, жила недюжинная сила. Конечно же, подумал Педро Мачо, такие руки могут принадлежать лишь рабочему человеку.

Пьер Варра между тем тихо, но выразительно выругался;

— Черт бы вас побрал с вашей конспирацией! К вам приходят друзья, чтобы оказать помощь, а вы…

Педро Мачо, неплохо говоривший по-французски, ответил:

— Мсье Пьер Варра напрасно сердится. Даже если его соотечественник Арно Шарвен действительно находится в лагере, почему именно я должен знать, кто он такой и где его искать? Здесь не одна тысяча человек и…

— Да перестаньте вы темнить! — Пьер Варра сделал неопределенный жест рукой, скорее всего выражающий нетерпение. — Вы комиссар полка, в котором Арно Шарвен воевал. Здесь также находится ваш командир полка Риос Амайа, командир эскадрильи мексиканец Хуан Морадо и летчик Денисио, который…

— Вы можете говорить потише? — попросил Педро Мачо.

— Какого черта потише! Давайте мне сюда вашего Арно Шарвена — и точка!

— А вы с ним знакомы? — это спросил проснувшийся Арно Шарвен и пристально взглянул в лицо Пьера Варра.

— Нет. Никогда его и в глаза не видал.

А Шарвен узнал его сразу, вдруг вспомнив порт в Марселе и яростный спор этого самого Варра с другим докером, доказывавшим, что правительство Леона Блюма и пальцем не пошевелит, чтобы оказать помощь республиканской Испании. Да, да, конечно, это тот самый социалист Пьер Варра. Он что-то тогда кричал, размахивая пудовыми кулаками. Примерно так: «Социалисты не хуже коммунистов понимают, какие это сволочи Гитлер, Муссолини и Франко!»