Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black - [37]

«Паша-краб» тоже влился в новую систему и, выкупив за цену металлолома вполне пригодный для плавания сейнер, рыбачил под крышей южно-корейских дельцов, что наводнили Россию, как корюшка залив Петра Великого во время нереста. Капитан набрал команду лихих моряков, больше схожих с Карибскими флибустьерами и начал ставить крабовые ловушки по всему Японскому морю, нагло завешивая название судна и бортовые номера от любопытных и алчных до взяток глаз, преследующих его судов рыбоохраны.

С трудом увильнув от преследователей, Пашка-краб шел прямиком, без всякого оформления на остров Хоккайдо, где в порту Отару, его ждали скромные японские скупщики краба во главе с агентом Мориотти Касави или попросту главарю местной рыбной мафии, плативший хорошие, по понятиям русского капитана, долларовое вознаграждение за живой товар, и, получив наличные, снимался к берегам Южной Кореи в порт Пусан на профилактику и пополнение запасов пресной воды, продуктов, топлива и снабжения, и, конечно же, неописуемый отдых в пятизвездочных отелях ночного распутного портового города.

Надо отдать должное выдумке «Пашки-краба». В своей каюте, под штатным сейфом он соорудил тайник, где хранились валюту, флаги и документация пяти стран «удобных флагов»: Барбадоса, Панамы, Кипра, Маршалловых островов и Монголии. Последний флаг он вывешивал в исключительных случаях, когда надо было окончательно запутать и заморочит мозги упрямым в своей необузданной вере служения родине, морским пограничникам и костгардам. Флаг России вывешивался то же в исключительных случаях, когда «Пашка-краб», все же, попадался и как мог, выкручивался из, казалось, безвыходных ситуаций. Бортовые номера и названия судов, внесенные в реестры оффшорных государств, наклеивались на отдельные пластины, что сменялись опытными матросами за считанные минуты, когда появлялась угроза со стороны «костгардов». Но, не смотря на все принимаемые меры, Пашкин браконьерский «краболов» то и дело арестовывали и тащили в ближайший российский порт, где каждый раз, пройдя унизительную процедуру расследования и судебного процесса, за неимением прямых улик, капитану в очередной раз давали условный срок и отпускали восвояси до лучших времен.

«Я тебя все равно прищучу» — грозил коротким указательным пальцем вслед веселому браконьеру «Пашке-крабу» командир ПСКРа «Спрут» капитан-лейтенант Гоша по фамилии Дубина, носивший прозвище как среди своих погранцов, так и среди рыбаков — «Дробильщик».

Эту кличку он схлопотал еще в Астраханском военно-морском политическом училище, когда курсанты узнали, что этот конопатый в полтора метра ростом хлопчик прибыл из Владивостока, где после окончания восьми классов, по семейной традиции, пошел работать на «Пушкарев ключ» в дробильно-щебеночный цех простым дробильщиком. Его дед и отец всю жизнь отдали дроблению каменных пород Сихотэ-алинского хребта, да так и ушли в лучший мир, не дотянув до «достойной пенсии», что едва хватило, чтобы сколотить для них гробы из сырого горбыля и похоронить рядом на, еще нетронутом шагающими экскаваторами, заросшем пылающим багровым багульником, холме. Мамаша спилась через год и ее отправили в тихий и уютный уссурийский сумасшедший дом.

Младший «Дубина» хоть и не на много отличался от своей фамилии умом и интеллектом вскоре сообразил, что его ждет та же участь, что и его предков и, не дожидаясь призыва в армию, на правах сироты и единственного кормильца младших сестер, добровольно подал заявление в военно-морское училище. И вот Гоша Дубина с горем пополам оканчивает двухлетние военно-морские курсы, ему одевают лейтенантские погоны и от греха подальше отправляют обратно на Дальний Восток, откуда судьба его занесла когда-то в славный городишко под названием Астрахань, известный на всю Россию своими сладкими арбузами, высокими черными от солнца заборами, грязными городскими каналами устья великой Волги и вот такими «выпускниками-дробильщиками».

Меткое «погоняло» закрепилось за лейтенантом Дубиной на просторах Великого Тихого с тех пор, как ему доверили сторожевой катер, вручили оружие, а самое главное, дали права и власть действовать с расточителями социалистической, а затем и капиталистической собственности на свое усмотрение, не щадя ни себя ни браконьеров. С его преданностью к любой власти можно было спокойно жить замурованным в стенку и кричать оттуда «Да здравствует наше мудрейшее правительство, и наша родная коммунистическая, а вскоре и демократическая, поистине народная власть «дубин», «лизунов» «дробильщиков», «чистильщиков» и прочих представителей наитупейших и одержимых в холопских недугах, наиболее многочисленных и трудно истребимых слоев российского общества!

«Дробильщик» шнырял на своем «Спруте» по всему побережью Охотского моря вплоть до Курильских и Японских островов и, где бы он ни появлялся, стонали рыбаки, стонала рыба и даже сам Тихий океан стонал, а бог морей и океанов Посейдон, бросив свой трезубец и, закрыв уши, чтобы не слушать воя турбин мерзкого «Спрута», опускался, наверное, в Марианскую впадину. Ведь он работал, как выяснилось позднее, не совсем за идею, кое-кто иногда вступал с ним в сговор и хорошо платил. Но большинство рыбаков зная, насколько этот погранец лживый и продажный, не связывались с ним, а просто либо уходили от погони, либо как Павел Чайка морочил «дубинам» и без того задубевшие мозги.