Краснокожие - [13]
На большой лужайке собрались ребята и несколько взрослых. Взрослые выстраивают ребят в ряды, следят за тем, чтобы никто не выступил вперед. Да, впрочем, за этим особенно-то и следить нечего: сами ребята следят за собой, они привыкли к «честной», правильной игре, зная, каким позором грозит всякая фальшь. Далеко, далеко от них, на противоположном конце лужайки, под развесистым дубом стоит один из взрослых с сосредоточенным, серьезным видом и зорко всматривается в стоящих мальчиков. Заячий След сбросил свои мокассины и, весь напрягшись, ждет сигнала. Все глаза мальчиков впились в стоящего вдали индейца. Вот он поднял руку и издал резкий крик.
Игра в мяч.
Мгновенно замелькали в воздухе ноги, и с невероятной быстротой понеслись мальчики через лужайку. Мелькали ноги, мелькали слетавшие с ног мокассины вот один упал, через него быстро перебежали другие, те столкнулись между собой, у этого нос в крови, но нет стонов и плача… Старик индеец объявляет, кто прибежал первым, и побежденные приветствуют шумными криками одобрения и восторга своего соперника и победителя.
За бегом начинается игра в мяч. Игра эта не такая уж простая, как первая, в ней принимают участие и взрослые. Все разделяются на две партии, в каждой партии есть свой начальник, руководящий игрой. На огромной поляне ставят довольно далеко один от другого два высоких шеста. Каждая партия имеет свой шест; цель игры заключается в том, чтобы пригнать мяч к своему шесту.
Все участвующие в игре держат в руках загнутые палки, к которым прикреплена сетка; веревка от сетки зажимается в руке играющим.
Кто-нибудь из стариков бросает мяч, он подхватывается палкой с сеткой и отбрасывается играющим по направлению к своему столбу. Но противники не дремлют, они ловят момент, когда падает мяч, подхватывают его и отбрасывают в другую сторону. Требуется чрезвычайное хладнокровие, ловкость и быстрота, чтобы подхватить мяч и бросить его так, чтобы он не попал к противнику. Играющие сталкиваются, сшибают с ног друг друга, часто сильно ранят друг друга, но и здесь не слышно ни стона ни крика: каждый стыдится обнаружить свою слабость. Если силы равны, партия тянется долго, пока, наконец, какой-нибудь счастливец не пригонит мяч к одному из столбов. Игра кончена. Со всех сторон раздаются радостные клики: «Ге-ге-йа-х-ни-гук!», приветствующие победителей.
Когда индейцы собрались около своих вигвамов и начались игры, они не знают усталости, — целый день проходит в непрерывной смене игр. II мальчики и взрослые все вместе участвуют в общих играх или разделяются на группы и ведут каждый свою игру. В этих играх испытывается не только ловкость ног, быстрота движений, испытывается тут и меткость взгляда, сдержанность и хладнокровие.
Самые маленькие устроили игру — метание кружка. Кружок этот металлический, и бросающий его должен пустить его вперед по гладкой дорожке как можно быстрее, чтобы он докатился возможно дальше. А с боков, далеко от дорожки, привстав на колено, стоят более взрослые мальчики. У каждого из них лук с туго натянутой тетивой и лежащей на тетиве стрелой. Кружок катится по дорожке с страшной быстротой, а сбоку свистят стрелы, ударяются в него, замедляют движение, останавливают его совсем. И чем опытнее стрелки, тем дальше они становятся от дорожки, тем труднее бывает им попасть в кружок. Старики стоят в стороне, молча наблюдают игру и изредка произносят, к гордости стрелков, свое многозначительное «гук». Большей награды и не нужно молодежи.
Но самым любимым спортом и развлечением индейцев являются скачки. С лошадью индеец сживается с тех пор, как он начинает ходить. Это верный и лучший друг индейца с незапамятных времен. И индеец в трудную минуту жизни скорее сам будет голодать, потуже затянет свой пояс, чем заставит голодать своего друга. Правда есть и такие области, где индейцы обнищали, там у них нет ни лугов ни пастбищ, нет поля, где бы они могли посеять себе хотя несколько грядок кукурузы; там понемногу стали выводиться и лошади, или если они и есть, то так же жалки и худы, как и их хозяева-индейцы. Там уж не до скачек, там, впрочем и не до игр: вечно голодные, истощенные, еле двигающиеся, вымирающие индейцы не могут там думать уж об играх. Но там, где у индейца остался лес и луг, там сохранился и верный друг его — лошадь.
Скачки.
И индеец и лошадь, кажется, вполне понимают друг друга, понимают с первого взгляда. Умному животному не нужно кнута или плети, — достаточно взгляда хозяина, достаточно его слова.
Маленькие мохнатые лошадки выведены на опушку леса к полю. Около них собрался народ из вигвамов, все как будто участвуют в том оживлении, которое охватило молодежь. Лошади готовы. Каждая из них понимает, в чем дело. Вот на спину ее вскакивает тот, которого она знает так давно, который постоянно ласково и серьезно с нею беседует. Лошади стоят смирно, редко какая из них переступит ногами, все застыли в напряжении. Еще минута, раздался крик, этот дикий, резкий, проникающий, кажется, во все фибры тела крик, легкий удар ног, и лошадь вынесла вцепившегося в нее и как бы слившегося с ней седока далеко за линию. Ни рвы ни изгороди не служат препятствием для этого бешеного бега. Все дальше и дальше мчатся лихие наездники. Они не стараются употреблять хитрости, лукавства, чтобы опередить противника, не загоняют до-смерти своего друга, на котором так цепко сидят, — нет. Весь вопрос только в том, кто смелее, кто лучше воспитал свою лошадь и приучил ее к быстрому, трудному с препятствиями бегу.
