Красное зарево над Кладно - [4]

Шрифт
Интервал

Нет недостатка даже в иностранцах. Пригнали на работу сербских и русских пленных. В Кладно теперь не только чехи, но и словаки, немцы, венгры, южные славяне, поляки и так далее. Старого Кладно, его жилой площади, давно уже нехватает. Все жилые помещения забиты до отказа. Во многих семьях, особенно там, где мужчины ушли на войну, по углам поселились жильцы. В здании реального училища не учатся: его превратили в военный госпиталь. Полдовка и старый завод строят временные деревянные бараки. Такие же бараки вырастают и вокруг шахт.

В Кладно теперь есть и военный гарнизон. Венгерские ополченцы стерегут чешских шахтеров и металлургов. Шахты и металлургические заводы переданы под военное командование. Шахтеры и металлурги подлежат военному суду. Потому-то на шахтах и на заводах имеются гауптвахты. Военные начальники решительны. Они не церемонятся с шахтерами и металлургами.

— Посажу тебя, будешь сидеть, пока не почернеешь! — ежедневно слышится на шахтах.

А почему бы господам не сажать рабочих? Рабочий день из-за этого не будет потерян. Прогулы и простои не увеличатся. Свою смену каждый должен отработать. А после работы вместо дома, семьи, пожалуй под арест.

Многое на свете изменилось за три года империалистической войны. Не удивительно, что изменилось многое и в Кладно. Каждая эпоха создает свою мораль. Свою мораль создает и война. И в Кладно война во многом породила новую мораль. Происшедшие перемены являются темой ежедневных разговоров и споров.

Спорят о них и в группе шахтеров, направляющихся на Энгерт к утренней смене.

Пока они шли в темноте, разговор казался неслышным. Но когда на заводской отвал вылили шлак и красное зарево осветило окрестность, разговор будто сразу окреп, стал сильнее.

— Нет, нет, товарищи, — убежденно объясняет Гонза Ванек, — долго так продолжаться не может. Коренные перемены произойдут, хотя бы мы их и не ждали.

— Как у тебя язык не заболит, Гонза, — возражает кто-то.

— Ты неизменно веришь в перевороты, а пока чем оно дальше, тем хуже. Ни черта мы уже не дождемся. Вечно будем гнуть спину и терпеть.

— Почему вечно? — возражает Гонза. — Нужно только как следует все видеть и знать, что делать!

— Видеть, видеть, что тебе это даст?

— Вы еще спрашиваете? — удивляется Гонза. — Вот, к примеру, сейчас. Ты спотыкаешься во тьме. Кончика носа своего не видишь. Не знаешь, куда и на что ступаешь. Вдруг вылили шлак — и разлился свет. Конец неуверенности. Ясно видишь все впереди. Ступаешь твердым шагом. Перестаешь спотыкаться и шататься. Идешь прямо на Энгерт, на работу…

— На каторгу! — перебивает кто-то Ванека.

Гонза Ванек остановился. Вглядывается в товарищей. — Почему именно на каторгу? Кто говорит о каторге?

— Кто ж, как не ты, Гонза, — звучит дружно.

Вся группа шахтеров словно ощетинилась. Кричат один громче другого, и каждый подливает масла в огонь.

— Идем на Энгерт… А что на шахте?.. Каторга-венгерские ополченцы… военная команда… капиталистическая тирания… изнурительная работа… голод… немножко жидкой бурды… полусгнившая картошка… ни куска хлеба на завтрак… окрики… ругательства… аресты. Вот до чего мы доработались. Лучше обо всем этом не думать и не замечать.

Ванек защищается:

— Кто говорит и где написано, что так должно продолжаться вечно?

— А как ты хочешь это изменить? — сердито спрашивают шахтеры.

— Как? — горячится Гонза. — Кто может нынче задавать такие идиотские вопросы? Нужно рассмотреть все в правильном свете и как следует взяться за дело. Так же, как кое-где уже взялись и прояснили. И тогда пойдет!

Товарищи все-таки продолжают возражать:

— Не дури, Гонза! При чем тут свет? Мерзость, что сегодня творится в Кладно, видна вполне и без особого света. Да, да, к чему видеть еще больше? Всюду одно свинство… Чудесных дел мы в Кладно дождались! Скоро все Кладно превратится в сплошную бордель…

К Ванеку поближе протискивается малорослый, сутулый, кривоногий мужчина. Он возбужден, машет кулаками и тычет их под нос Ванеку, смеется истерически и кричит:

— Свет? Чихал я на него. Чтобы гром этот свет разразил! Не будь твоего света, я спокойно бы жил. Мне не пришлось бы сегодня грызть себя и волноваться. Свет, свет… скажи еще раз, и я заткну тебе глотку, это верно, как то, что меня зовут Мудра и что я не обидел бы и цыпленка.

— Да ну тебя к чорту, чего ты расходился? Что я тебе сделал? — удивляется Ванек.

— Что ты мне сделал? Вы слышите, товарищи? — обращается кривоногий к остальным шахтерам. — Дразнит меня всю дорогу, а теперь спрашивает, что он мне сделал? — Заметив любопытные взоры, обращенные на него, кривоногий в самый разгар речи осекается.

— Что вы на меня глаза пялите? — обращается он к товарищам, будто вспомнив что-то, машет рукой и продолжает:

— А чорт возьми! Я вам расскажу. Вот уже сколько дней это меня душит, грызет. Пускай, значит, выходит все наружу! Когда человека вырвет, ему становится легче. Это было на прошлой неделе. Я работал в вечерней смене. Прихожу ночью после смены домой. Сами знаете, как это бывает. Человек измотан. Пожрать ничего порядочного нет. Пару сухих картошек вытащишь из духовки и проглотишь. К чему светить, когда в керосине такая нужда? Ложись и дрыхни. Когда спишь, по крайней мере, ни о чем не думаешь и ничего не знаешь. Другие тоже хотят спать. Зачем будить жену? Бедняжка за целый день до чортиков набегается. Провизию все добывает. А если бы не бегала, так и совсем жрать было бы нечего. Есть тут у меня еще постоялец. Чорт его принес. Какой-то инженеришка с завода, чистокровный немец. В задней-то каморке кровать пустовала. Если прихожу ночью после смены, ложусь на кухне. Лишний золотой всегда пригодится. По крайней мере за домик, что мы себе в Габеше перед войной построили, скорее расплатимся. Вы знаете, как нынче тяжело сэкономить, когда эти негодяи аграрии


Рекомендуем почитать
Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).