Красавица - [32]
И еще раз грудь Селины кольнуло чувство вины. Она тут же отогнала его прочь. Если Бастьян не считает необходимым объяснять свои поступки, почему должна она? Да и кроме того, негоже ей было наслаждаться его обществом, учитывая его поведение ранее этим вечером.
Они словно два поезда, направленные по курсу столкновения. Для всех будет лучше, если они не станут сближаться.
По крайней мере, таким образом они смогут избежать столкновения вовсе.
Одетта подошла к ним, держа руки в карманах своих брюк, прядь волос выбилась из ее прически и упала на лицо.
– О, ну и приключение же мы пережили. Никогда бы не подумала, что вуаль – такая упрямая ткань. – Она вопросительно изогнула брови: – Что мы пропустили?
Селина приподняла плечо, точно скучала.
– Я лишь пересказала месье Сен-Жермену наши неприятные чувства от первой встречи. – Она вздернула подбородок. – А точнее, от выраженной им неподобающей жестокости.
Бастьян ничего не сказал, поджав губы. Селина чувствовала тяжесть его взгляда, как металл в его глазах становится холоднее с каждой секундой.
– Жестокости? – Взгляд Одетты переместился с Селины на Бастьяна и обратно. – Qu’est-ce que tu as fait?[68] – обвиняюще спросила она, ее милое личико помрачнело, а ладони сложились в кулаки, и кожа на них стала похожа на отполированный белый мрамор. – Сделай мне одолжение и не разрушай мою дружбу, по крайней мере, до того, как я успела ею обзавестись, s’il te plait[69]. – Тяжело дыша, Одетта вытащила лакированный веер из своего пышного рукава и распахнула его.
Бастьян колебался короткое мгновение. Затем в уголках его губ мелькнуло веселье.
– Жестокость в ответ на жестокость – это и есть одолжение, ma souris[70]. И, может, в поиски подходящих для себя друзей тебе следует выбирать менее безвкусных персон.
Веер Одетты захлопнулся.
– Ты не посмел.
Он выгнул бровь, взглянув на нее, но ничего не ответил.
– Ах ты демон, – сказала Одетта. – Я предупреждала тебя, говорила не вмешиваться в мои дела с Левеком. Что ты натворил? – она огляделась по сторонам. – Хотя неважно. Конечно, ты мне не расскажешь. Я просто спрошу у Арджуна.
– Des questions, des questions[71]. – Бастьян вытянул руку. – Qui a le temps pour ces choses?[72] – и одарил ее своей дьявольской улыбкой.
– Тебе придется найти время, – Одетта презрительно шмыгнула носом. – И я бы не стала гордиться этой ужасной шуткой на твоем месте.
– Некоторые находят меня невероятно умным.
– Grâce а Dieu[73], я не из числа этих людей, – возразила Одетта, – ибо мне не нужны твои золотые запонки… или же твое обаятельное личико.
Селина тихо рассмеялась.
– И каждый вольно тратит свой досуг[74].
Бастьян повернулся к ней, на его лице не отразилось ни единой эмоции. Медленно кивнул.
– И каждая цитирует Шекспира, когда ей нечего больше сказать.
Щеки Селины вспыхнули. Смущение разгорелось внутри ее, когда Пиппа взяла ее за руку, пытаясь утихомирить.
Стиснув зубы, Селина повернулась к Одетте.
– Простите, но у нас не так много времени. Мы можем пойти куда-нибудь, чтобы закончить снятие мерок? – Она сделала паузу, голос отражал ее негодование. – Куда-нибудь, где нет нежелательных глаз?
Одетта резко выдохнула, сердито покосившись на Бастьяна, на миг раскрыв рот, прежде чем заговорить. Селина ожидала, что она снова начнет ругать Бастьяна, прямо как старшая сестра или тетушка. Однако Одетта просто кивнула.
– Есть одна комната, за умывальней.
Бросив последний испепеляющий взгляд на Бастьяна, Одетта повела их к одной из двух дверей на другом конце зала, в самом отдаленном углу. Между дверями располагался деревянный буфет, украшенный белой скатертью с орнаментом. Там стояли статуи, похожие на апостола Петра и Деву Марию, расписанные яркими красками. А еще лежал короткий кинжал. Рядом полукругом стояли фигурки с черепами вместо лиц и маленькие куклы из костей и соломы. Повсюду лежали бусины, сушеные фрукты и орехи, а также капли засохшего воска.
Селине все это показалось отдаленно знакомым. Аромат ладана и ароматизированных свечей ударил ей в нос, заставляя воспоминания всплывать на поверхность. Низенький столик, украшенный подобным образом, запахи фруктов и мирры, наполняющие воздух.
Любопытство зажглось внутри Селины, однако она не остановилась, чтобы рассмотреть все получше или что-нибудь спросить. Ей хотелось избавиться от всего, что ассоциировалось у нее с этим местом, как можно скорее, хотя ее расстраивала и мысль о том, чтобы никогда больше не возвращаться в «Жак».
– Вот сюда, – Одетта потянулась к ручке двери, которая была встроена так, чтобы сливаться с настенной панелью, а дверные петли скрывались за тяжелыми шелковыми шторами. Когда Одетта толкнула створку, та отказалась отворяться.
– C’est quoi ça?[75] – пробормотала Одетта, толкая сильнее, хмурые морщинки собрались у нее на лбу. Она уперлась всем весом в дубовую дверь. В конце концов та начала поддаваться.
Из-за приоткрытой двери показалась чья-то рука.
Бледная, неподвижная рука.
Понадобился момент, чтобы понять, что к чему. Короткий отрезок времени, прежде чем все вокруг пришло в движение.
– Mon Dieu![76] – воскликнула Одетта. Протолкнувшись плечом, она забежала в комнатку, и Селина следом за ней. Они тут же замерли, Пиппа задрожала за их спинами.
В стране, где правит кровожадный юнец, с каждым рассветом в новую семью приходит горе. Халид, обуреваемый демонами, каждую ночь выбирает себе невесту. А утром на шее девушки затягивается шелковый шнур. Лучшая подруга Шарзад стала одной из жертв Халида, и девушка клянется отомстить. Она хочет избавить город от этого монстра в человеческом обличье. Но внезапно понимает, что не сможет выполнить клятву. Неужели древняя магия дворцовых стен отняла у нее волю? Или Халид околдовал ее? Теперь Шарзад сама готова отдать за него жизнь!
Селина чудом выжила после страшных событий в соборе Сен-Луис. Ради спасения Себастьяна ей пришлось пожертвовать своими воспоминаниями. Но и Себастьян заплатил непомерную цену за любовь к Селине: его прокляли и обратили в вампира. Теперь договор между Падшими и Братством оборотней нарушен. Новая война между заклятыми врагами неизбежна. Чтобы не потерять Селину навсегда, Себастьян должен найти бессмертного разрушителя Сюнана. Только он способен избавить юношу от проклятия.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.