Крах политической доктрины императора Павла I, или Как нельзя управлять страной - [56]
В то время возникло неожиданное препятствие заговору, чуть было не поставившее под удар весь замысел. Осенью 1800 г. началось неожиданное возвышение О.М. Дерибаса. После кратковременной опалы 30 октября 1800 г. он был вновь принят на службу. Павел I быстро приблизил его: Дерибас получил право являться с личными докладами к императору. П.А. Пален стал опасаться, что хитрый царедворец может выдать заговорщиков, чтобы прочнее укрепиться у трона. В ноябре того же года Дерибас заболел и 2 декабря умер.
Реализации главной первоначальной цели заговорщиков – привлечь на свою сторону Александра Павловича – способствовали два события. В начале 1800 г. цесаревич Александр остался один, без своих единомышленников, его друзья были удалены. Панин же при каждом удобном случае напоминал наследнику, что от его решимости зависит судьба России. Александр I позднее признался Адаму Чарторижскому: «Если бы вы были здесь, ничего этого бы не случилось: имея вас подле себя, я не был бы вовлечен таким образом»[238]. Император Александр искренне раскаивался, что был косвенно виновен в смерти своего отца. Но ни слова не было сказано, что он сожалеет о прекращении царствования Павла I.
Вторым обстоятельством стало сильное охлаждение императора в 1800 г. к своей семье, связанное с появлением новой фаворитки Анны Лопухиной.
Александр Павлович согласился принять участие в заговоре «не за себя, а за Россию» и только после того, как Н.П. Панин и П.А. Пален дали ему слово сохранить Павлу I жизнь. Александр предложил «устроить отца в Михайловском замке, предоставив ему по мере возможности пользоваться загородными императорскими дворцами… Александр мечтал о том, что ему удастся сосредоточить здесь [то есть в Михайловском замке] все то, что могло бы доставить удовольствие и развлечение его отцу и сделать его счастливым»[239]. Возможно, наследник искренне считал императора Павла душевнобольным и ради спасения своей страны и личной безопасности вступил в заговор. Может быть, он обманывал себя относительно исхода переворота, выдавая желаемое за возможное. У П.А. Палена, конечно, не было иллюзий относительно судьбы Павла в случае успеха переворота. «Я прекрасно знал, – рассказывал он позднее Ланжерону, – что надо завершить революцию, или уже совсем не затевать ее, и что если жизнь Павла I не будет прекращена, то двери темницы скоро откроются, произойдет страшная реакция…»[240] После своего согласия, не позднее весны 1800 г., цесаревич Александр тоже стал во главе заговора. Нет сомнения, что П.А. Пален держал великого князя в курсе всех своих действий, а после того как Панин 15 ноября 1800 г. был отставлен от должности и отправлен в Москву, – только его одного. От будущего императора не было смысла скрывать ход подготовки переворота. Поскольку разговаривать на эти темы было опасно, Пален и Александр поддерживали связь с помощью записок: «сообщали друг другу наши мысли и те меры, которые требовалось принять»[241]. Это было удобно и безопасно, так как Пален по службе был непосредственно подчинен великому князю Александру. Иначе говоря, что не удалось Екатерине II, получилось у П.А. Палена!
Следующим шагом после получения согласия наследника стала организация возвращения из ссылок тех людей, на которых П.А. Пален мог рассчитывать: Зубовы, генерал Беннигсен и некоторые другие. Пален хитроумно исполнил задуманное. Еще в 1797 г., во время коронационных торжеств, Павлу предсказали, что если первые четыре года его царствования пройдут благополучно, то он будет править долго и без серьезных потрясений. В ноябре 1800 г. они прошли, и Пален, воспользовавшись «светлой минутой» в настроении императора, предложил ему по случаю столь торжественного события объявить амнистию, вернув на службу всех разжалованных за эти четыре года. Зная, что Павел I не чужд романтики, П.А. Пален бросился к его ногам. Павел I был тронут и тут же отдал приказ о помиловании. Однако этот шаг имел и серьезное негативное последствие. Тех офицеров и гражданских чиновников, которые первыми прибывали из ссылок, безоговорочно принимали на службу. Но вскоре все места были заняты, и остальным было предложено вернуться обратно[242].
«Так я обеспечил себе два важных пункта, – рассказывал П.А. Пален Ланжерону, – первое, заполучил Беннигсена и Зубовых; второе, еще усилил общественное ожесточение против императора»[243]. Павел I милостиво принял Зубовых, главным образом вследствие того, что князь Платон выразил намерение жениться на дочери Кутайсова. П.А. Пален тут же подключил их к планам обсуждения переворота.
Частью замысла было создание негативного общественного мнения об императоре Павле, в первую очередь распространением всевозможных небылиц о нем. «В течение двух последних месяцев царствования Павла, направлять публику на один предмет – ненависть к Павлу… Умы распалялись, недовольство увеличивалось, и Павел день ото дня становился ненавистнейшим тираном в глазах обитателей Петербурга»[244]. П.А. Пален знал об этом и подогревал страсти. Никто не был уверен в завтрашнем дне. Все действия Павла I, о которых ходили слухи, словно подтверждали, что он лишился рассудка и своими действиями ведет империю к краху. П.Н. Буцинский, собиравший отзывы о Павле его современников, справедливо заметил, что «так называемая “большая публика” знала несравненно больше сплетен, сказок и анекдотов о Павле I, чем реальных исторических фактов»
