Коулун Тонг - [70]

Шрифт
Интервал

— Мама, — вновь взмолился Чеп. Вид у него был жалостный. Он потянулся за своим сотовым телефоном. — Нам нельзя этого делать. — И вновь повторил: — Мама!

Взгляд, которого Бетти не сводила с Хуна, выражал страх и смирение с судьбой, но одновременно казалось, будто она ведет с Хуном безмолвный диалог.

— Мне нужно позвонить, — заявил Чеп.

Еле переставляя ноги, он выбрался из-за стола. В гомоне переполненного ресторана, чуть ли не утонув в штормовых волнах болтовни — и это заведение принадлежит китайской армии? — он набрал номер своего кабинета на «Империал стичинг».

Звонок, еще звонок, конца, кажется, не будет… затем включился автоответчик. «Вы позвонили в дирекцию „Империал стичинг“…»

— Это я, — воззвал Чеп. — Пожалуйста, возьми трубку… Мэй, возьми, пожалуйста, трубку… Ответь… ответь… Мэй, ты здесь?

Все еще заклиная телефон, он обернулся и увидел, что к нему идет мать.

— Пойдем, Чеп.

Она остановилась рядом. А по обе стороны от нее стояло по китайцу. Они были такие же высокие и плотные, как Хун, с худощавыми лицами и остриженными по-солдатски волосами.

— Она не берет трубку, — выдохнул Чеп.

— Да? — переспросила мать. Казалось, это известие ее ничуть не взволновало. Затем она добавила: — Я бы на твоем месте не беспокоилась.

— Если ее там нет, куда еще она могла подеваться?

— А я-то почем знаю? — капризно протянула мать.

— Мама, нам нельзя ее бросать, — взмолился Чеп.

Но мать схватила его за руку и потащила к двери.

— Почему она не отвечает?

Теперь двое китайцев, следуя за ними по пятам, подталкивали их к выходу из ресторана — к раскрашенной золотой краской арке.

— Я ей сказал, что за ней заеду, — произнес Чеп. — Она сказала, что будет ждать. — Один из китайцев пихнул его пониже спины. — Извините!

На «Империал стичинг» неоднократно случалось, что Чун рекомендовал уволить кого-то из работников, и Чеп всякий раз санкционировал эти увольнения. Иногда уволенный — такое чаще бывало с мужчинами, чем с женщинами, — возвращался поскандалить: стоя на улице под окнами, выкрикивал нецензурные ругательства или пробирался в здание и набрасывался с кулаками на мистера By. Но главной целью уволенных было увидеть Чепа и его оскорбить. Кое-кому удавалось добраться до восьмого этажа, и каждый раз это было ужасно: негодующий, озверевший от ярости человек поднимал крик на все здание.

— Выпроводите его, — говорил в таких случаях Чеп, и скандалиста, точно тюк, спихивали со ступеньки на ступеньку и выталкивали вон. И вот сейчас Чеп почувствовал себя таким же уволенным работником. Не сделав ни шага самостоятельно, он обнаружил себя на улице. Почему, интересно, мать даже не пикнула?

— Вот ваша машина, — произнес Монти. Как поверенный материализовался на тротуаре у ресторана, Чеп не заметил.

Чеп сказал:

— Вы должны кое-что узнать. Погодите!

Он много раз видел, как униженных работников вталкивают в такси и отсылают восвояси. Теперь ровно то же самое происходило с ним самим. Только что он стоял с матерью у машины — и вот уже чья-то ладонь давит ему на темя, и в мгновение ока они оказываются внутри. На тротуаре перед рестораном Чеп увидел Хуна — тот шуровал у себя во рту зубочисткой, из деликатности сложив руку лодочкой. Даже когда шофер завел мотор, китаец продолжал чистить зубы. Еще несколько секунд, не больше, Хун смотрел вслед отъезжающей машине, а затем отвернулся и заговорил с человеком, стоящим рядом. Чеп осознал, что для Хуна он больше не существует.

Монти сидел бочком на переднем сиденье, упершись локтем в подголовник.

— У нас ничего нет, — произнес Чеп. — Никакого багажа… ровно ничего.

— Ну, несколько шиллингов-то у вас наберется, — сказал Монти с нескрываемым презрением.

Он имел в виду пресловутый миллион фунтов, но Чеп мог думать только о Мэйпин. Почему она не подошла к телефону?

— Мама, я волнуюсь, — сказал Чеп.

Бетти стиснула его горячую руку и сказала:

— Да ладно, она объявится. — В ее голосе звучала уверенность. Она посильнее сдавила его руку. — Если сейчас мы не уедем, сделка сорвется. Никаких денег не получим. Но тут не только в деньгах дело. Ты же слышал, что он сказал.

— Поверните налево! — завопил Чеп.

Команда прозвучала так убедительно, что шофер немедленно повиновался, и машина с бешеной скоростью понеслась по Ватерлоо-роуд.

Монти, тронув шофера за плечо, сказал:

— Кай Так в другой стороне, Алекс.

— Босс? — переспросил шофер.

— Алекс не туда поехал, — пояснил Монти Чепу.

— Мне надо кое-что взять на фабрике. Это не займет и минуты.

Подавшись вперед, Чеп говорил столь настойчиво, что шофер выслушал его просьбу и исполнил. До «Империал стичинг» было недалеко — из-за домов уже выглядывала вывеска на крыше фабрики. Чеп указал шоферу дорогу. Улицы в этот воскресный день были почти пусты, и пока Монти протестовал, машина уже подкатила к главной проходной.

Выскочив из автомобиля на ходу, Чеп начал возиться с замком на двери фабрики. По тому, как выглядело здание, по бесстрастной пустоте окон, отражающих небо, Чеп догадался: внутри ни души.

Протиснувшись в дверь, он не стал тратить время на ожидание медленно опускающегося лифта, а побежал вверх по лестнице, грохоча ботинками, беспрестанно крича: «Мэйпин! Мэйпин!» Подтягиваясь на перилах, он поднимался с этажа на этаж, с одной лестничной площадки на другую. Экспедиция, галунный цех, склад, упаковочный, швейный, закройный, бывший отделочный и бельевой — давно закрытый — и, наконец, помещения дирекции. Он все время кричал: «Мэйпин, Мэйпин!»


Еще от автора Пол Теру
По рельсам, поперек континентов. Все четыре стороны

Череда неподражаемых путешествий «превосходного писателя и туриста-по-случаю», взрывающих монотонность преодоления пространств (от Лондона до Ханоя («Великий железнодорожный базар»), через Бостон в Патагонию («Старый Патагонский экспресс») и далее) страстью к встрече с неповторимо случайным.«Великолепно! Способность Теру брать на абордаж отдаленнейшие уголки Земли не может не восхищать. Его описания просто заставляют сорваться с места и либо отправляться самолетом в Стамбул, либо поездом в Пномпень, либо пешком в Белфаст… Особо подкупает его неповторимое умение придать своему рассказу о путешествии какую-то сновидческую тональность, дать почувствовать через повествование подспудное дыхание теней и духов места».Пико Айер.


Моя другая жизнь

«Моя другая жизнь» — псевдоавтобиография Пола Теру. Повседневные факты искусно превращены в художественную фикцию, реалии частного существования переплетаются с плодами богатейшей фантазии автора; стилистически безупречные, полные иронии и даже комизма, а порой драматические фрагменты складываются в увлекательный монолог.


Отель «Гонолулу»

«Ничто не возбуждает меня так, как гостиничный номер, пропитанный ароматами чужой жизни и смерти… Я хочу оставаться в этом отеле. Здесь много этажей, много историй…» Гавайский «Декамерон» современного американского писателя Пола Теру (р. 1941) «Отель „Гонолулу“» смешон, трагичен и трогателен одновременно: это книга о сексе, любви и смерти. Мы никогда не знали Гавайи такими — рай на земле, пристанище чудаков, маньяков и потрясающе красивых женщин.


Старый патагонский экспресс

«Старый патагонский экспресс» — это множество пугающих и опасных тайн двух континентов в книге Пола Теру, профессионального путешественника с мировым именем, автора сценариев к популярным фильмам «Святой Джек», «Рождественский снег», «Берег Москитов» с Гаррисоном Фордом, «Улица полумесяца», «Китайская шкатулка».Блеск и нищета самых загадочных и легендарных стран Центральной Америки — Гондураса, Колумбии и Панамы, футбольный угар в задавленном нищетой Сальвадоре, неподвластные времени и белому человеку горные твердыни инков в Чили, скрытый под маской мецената оскал военного диктатора в Бразилии.«Старый патагонский экспресс» — один из его нашумевших бестселлеров, завораживающее своей неподкупностью описание приключений романтика-одиночки, не побоявшегося купить билет и сесть на поезд, чтобы оказаться на краю земли.


Чикагская петля

Жаркое лето Чикаго. Газеты пестрят кричащими заголовками об убийце, которого журналисты прозвали «Вольфман». Он убивает женщин достаточно изощренным способом — привязывает их к стулу и закусывает до смерти. Все попытки полиции найти преступника тщетны. Кто же станет его следующей жертвой маньяка?Паркер Джагода — преуспевающий специалист в области недвижимости. Работает в процветающей компании в районе Лоуп в самом сердце Чикаго, счастлив в браке, живет в престижном районе. Но у каждого есть свой скелет в шкафу, Паркер в тайне от всех дает объявления в газете в рубрике «Знакомства», его неуемную сексуальную фантазию жена уже не в силах удовлетворить… Ему нужно гораздо больше, и эта ненасытность и буйство воображения приводят его к мучительным страданиям, к пределам вины и раскаяния.Пол Теру создал шедевр, пронизанный нервным эротизмом, историю об убийстве и его последствиях.


Лучший год моей жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Если однажды зимней ночью путник

Книга эта в строгом смысле слова вовсе не роман, а феерическая литературная игра, в которую вы неизбежно оказываетесь вовлечены с самой первой страницы, ведь именно вам автор отвел одну из главных ролей в повествовании: роль Читателя.Время Новостей, №148Культовый роман «Если однажды зимней ночью путник» по праву считается вершиной позднего творчества Итало Кальвино. Десять вставных романов, составляющих оригинальную мозаику классического гипертекста, связаны между собой сквозными персонажами Читателя и Читательницы – главных героев всей книги, окончательный вывод из которого двояк: непрерывность жизни и неизбежность смерти.


Избранные дни

Майкл Каннингем, один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. «Избранные дни» — его четвертый роман. В издательстве «Иностранка» вышли дебютный «Дом на краю света» и бестселлер «Часы». Именно за «Часы» — лучший американский роман 1998 года — автор удостоен Пулицеровской премии, а фильм, снятый по этой книге британским кинорежиссером Стивеном Долдри с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мерил Стрип в главных ролях, получил «Оскар» и обошел киноэкраны всего мира.Роман «Избранные дни» — повествование удивительной силы.


Шёлк

Роман А. Барикко «Шёлк» — один из самых ярких итальянских бестселлеров конца XX века. Место действия романа — Япония. Время действия — конец прошлого века. Так что никаких самолетов, стиральных машин и психоанализа, предупреждает нас автор. Об этом как-нибудь в другой раз. А пока — пленившая Европу и Америку, тонкая как шелк повесть о женщине-призраке и неудержимой страсти.На обложке: фрагмент картины Клода Моне «Мадам Моне в японском костюме», 1876.


Здесь курят

«Здесь курят» – сатирический роман с элементами триллера. Герой романа, представитель табачного лобби, умело и цинично сражается с противниками курения, доказывая полезность последнего, в которую ни в грош не верит. Особую пикантность придает роману эпизодическое появление на его страницах известных всему миру людей, лишь в редких случаях прикрытых прозрачными псевдонимами.